Антиоко открыл было рот, но промолчал.
– Сообщите в диспетчерскую и вызовите магистрата, – продолжала Коломба. – Но не сболтните лишнего, о’кей?
– Значит, теперь вы за главную? – спросил Симпатяга.
– Ненадолго. Но пока вы будете делать, что я вам скажу. – Она надеялась, что ей удалось придать голосу уверенность, которой она не испытывала.
– Так точно.
Коломба вывернула бронежилет наизнанку и с отвращением надела снова: так, по крайней мере, не видно было крови. Бегом поднявшись по ступеням, она выглянула на улицу. За кордоном спецназовцев собралось минимум полсотни иммигрантов, а чуть дальше потрясала транспарантом кучка итальянских ребят из самоуправляемого общественного центра. К счастью, в толпе больше не было детей.
– Народ продолжает подтягиваться, – сказал ей один из оперативников ОБТ. – Но пока все ведут себя спокойно.
Гварнери протиснулся через кордон и вошел внутрь.
– Все хорошо, госпожа Каселли? – с озадаченным видом спросил он.
– Тебе никто ничего не сказал?
– Нет…
В этот момент со стороны лестницы показались двое медиков, несущих носилки с бесчувственным Инфанти. Гварнери изумленно распахнул глаза:
– Но…
– Завязалась перестрелка, и имам попал под перекрестный огонь. Но демонстранты не должны ничего узнать.
– Это мы его пристрелили?
– Нет, но попробуй объясни это им.
Медики с носилками прокладывали себе дорогу в толпе. Гомон становился все оглушительнее, и наконец над улицей зазвучало одно ритмично повторяемое слово.
Коломба снова услышала голос имама: «Все это обман».