— Что?! — страшным голосом спросила она. — Так. Считай, что ты допрыгался. А ну, снимай штаны — посмотрим, кто раньше выдохнется...
— Эй, эй, — пятясь в притворном ужасе, воскликнул Андрей. — Не на полу же!
— Ничего, — зловеще проговорила Катя, надвигаясь на него. — Если останешься жив, я подарю тебе прибор для выжигания. Сделаешь на полу мемориальную надпись: здесь такого-то числа такого-то года такой и сякой хвастунишка чудом избежал смерти.
— А если не выживу? — падая на колени, спросил Андрей.
— Тогда надпись выжгу я: такому и сякому не удалось избежать смерти...
— Самой приятной из смертей, — поправил ее Андрей. — Хотелось бы мне умереть именно так... А, была не была, попробую! — вдруг воскликнул он, хватая Катю за ногу и валя ее на пол.
— Помогите! — закричала Катя, отбрыкиваясь.
Закричала почти искренне — на секунду ей показалось, что время повернуло вспять и в руке у Андрея блеснуло длинное и узкое, любовно отполированное лезвие финского ножа, но наваждение тут же развеялось — ничего не было у него в руке, просто прикосновение лопаток к голому дощатому полу всколыхнуло на дне души застоявшуюся, прокисшую муть, которая, впрочем, тут же и улеглась, оставив под языком неприятный медный привкус страха.
— Никто тебя не услышит, девочка, — страшным голосом Серого Волка сказал Андрей, нависая над нею. — Кричи, сколько влезет, а лучше сразу отдай мне пирожки и горшочек масла.
— Может быть, тебя устроит бабушка? — спросила Катя, преданно глядя на него снизу вверх. — Старушка все равно зажилась на свете.
Андрей скривился.
— Фу, — сказал он, выпуская Катю и садясь рядом с ней на пол. — Ну, разве так можно? Весь кайф поломала...
Катя хихикнула.
— Что, Серый Волк, воображение разгулялось? Андрей искоса посмотрел на нее и вдруг заразительно расхохотался.
— Представь себе, да, — выдавил он сквозь смех. — Ос, тос, первертос, бабушка здорова...
— Чего? — тоже смеясь, спросила Катя.
— Песенка такая была... блатная, в общем-то. Псевдоодесский фольклор. Ребята во дворе пели — давно, я еще пацаном был... Тогда это модно было, помнишь?
— Ага, — сказала Катя. — В беседке, под гитару и портвейн... А что за песня? Про что?
— Про то, как два налетчика у старушки-бабушки отобрали честь.
— А бабушка что?