Еще в Сиднее Уилл, друг Алекса, попросил меня ничего не говорить Шону о «Рок Сити», чтобы не спугнуть его, так как он расследует дело смерти бывшего хозяина компании.

— Девочка моя! — он встал и подошел ближе, окутывая своим приторно-сладким запахом, — то, что твой отец попал в тюрьму, не означает, что он выйдет из нее.

Сердце пропускает удар и замирает.

— Что ты хочешь сказать?

— То, что он может сгнить в этой тюрьме, — говорит таким же притворно сладким голосом. — А может и сам повеситься. Всякое там происходит. Если хочешь, чтобы он жил, — перешел на рьяный тон, — будешь делать то, что я скажу! — орет в лицо, затем вновь надевает маску холодности, — Даю срок до конца недели.

Шон вышел и оставил после себя самый гнусный запах, который я когда-либо слышала в своей жизни. Запах похоти, высокомерия, чванства, безнаказанности и всего остального, чем была наделена его гнилая душонка.

В воскресенье нам сообщили, что отец находится в тюремной больнице. На него напал другой заключённый и ранил в живот. Это была весточка от Картера. И на неё надо было ответить.

— Ну что, надумала? — его голос в телефоне раздражал до чертиков.

— Да, я согласна, — тихо хриплю в ответ.

— Завтра аэродром Кейли Таун в 11:00. Тебя будет ждать самолёт. Не опаздывай! Твоя квартира уже готова. Жди меня к вечеру. И, надеюсь, ты будешь приветливой. Мне бы не хотелось силой добиваться твоей благосклонности, — сделал акцент на «силой».

Своим устрашающим голосом он пытается меня запугать. Но он не знает, что я его уже не боюсь. Я в заднице, пардон, в центре урагана побывала, что мне Картер. Может, даже хорошо, что буду ближе к нему. Буду следить за ним. Возможно, удастся накопать что-нибудь, будучи рядом.

Родным я свой отъезд объяснила тем, что приняла предложение поработать в университете Нью-Йорка. Скажи я им правду, мама и Лиз костьми легли бы, но не отпустили. А так — поддержали и благословили.

В самолёте мне не хотелось ни есть, ни пить. Но стюард настоятельно рекомендовал попробовать их фирменный чай из экзотических трав. Аромат напитка действительно говорил о его уникальности, а вкус оказался настолько приятным, что я и не заметила, как выпила всю чашку.

Укрывшись в плед, я решила немного вздремнуть, но проспала до самой посадки. И спала бы дальше, если бы не бортпроводник, разбудивший меня. Была бы моя воля, от этого сна не просыпалась бы никогда. Потому что мне снился Алекс. Во сне он был пилотом этого джета, и мы летели на наш райский остров. Но, увы, реальность такова, что лечу я в свой личный ад.

Обречённость и смирение с действительностью были таковы, что меня уже не интересовало абсолютно ничего. Я ничего вокруг не замечала. Как не заметила и того, что погода для этого времени года совсем не типична для Нью-Йорка. Лишь подъехав к зданию больницы, я поняла, что это вовсе не жилой дом с апартаментами, а город вокруг совсем не похож на Нью-Йорк.