Она сказала это отчиму, и таким тоном, будто я шавка, которую завтра отвезут в лес, привяжут к дереву и оставят умирать там.
— Пошла вон отсюда, — вскричал вдруг батя на мать, да так, что я плюхнулся задницей на рядом стоящее кресло.
Мать вылетела из кабинета, словно пробка, а батя подошел ко мне и утянул на удобный диван у стены.
— Антон, ты взрослый, скоро совсем пятнадцать будет. Я, наверное, должен был сказать тебе раньше, но не мог. Я… я видел, как ты привязан к Свете, видел, что вы с ней будто родственные души. Прости меня, сын, прости.
В уголках глаз у него появились слезы и он, отвернувшись от меня, закусил кулак зубами.
— Папа, где Света? — прошептал я, боясь услышать ответ, хотя, наверное, уже понял,… все понял.
— Света умерла, еще за пять дней до нового года. Поэтому тебя и отправили к родителям твоей матери.
Глава 12
— Что ты придумываешь? Я приехал через месяц, после того раза, а ты уехала жить к какой-то тетке, к новым друзьям, в другую школу. Могла бы и сама сказать, телефон же у тебя был. — я так разозлился, что почти сбросил ее на пассажирское сидение. Правда, в последний момент придержал, чтоб не ударилась головой о стекло.
— Какой телефон? Который ты Лизке подарил, пока меня не было.
— Лизке? — я, как дурак, сидел и смотрел во все глаза на девушку, что находилась напротив меня и пыталась скрыть слезы, что уже набежали на глаза.
— Я не хотела переезжать к тетке. Нечего мне там было делать. Я рвалась домой. А когда приехала, Лиза похвасталась, что ты приезжал, телефон ей подарил, что все выходные у тебя провела. Ваня потом подтвердил, что вы все вместе у тебя были. Спросил, выдела ли я подарок твой. Конечно, видела, Лиза мне им прям в нос тыкнула. А потом… потом она мне записку передала от тебя… И… после того, что ты мне написал, еще в чем-то упрекаешь меня?
В моей голове ничего не сходилось, вот вообще. Чувствовал себя сейчас долб***ом. Но на языке крутился вопрос.
— Что было в записке? — его я и задал.
— Ты совсем придурок, Громов? — взвизгнула Вася и начала дергать ручку машины, выбираясь на улицу.
— Стой, шальная, ты же босиком!
Я не успел ухватить ее, и она побежала по тротуару к ближайшей остановке. Вылетел следом. Ругаясь, улыбаясь, да и вообще прорывался лошадиный смех. Васю догнал, закинул на плечо и понес обратно в машину.
— Пусти меня, Громов, пусти говорю, а то… то укушу сейчас.
— Учитывая какая перед твоим лицом сейчас часть тела,… я не против.