- Не надо. Пожалуйста.

- Прости.

- Не надо…

Её голос тише, глуше, чувствую, как дрожит.

- Синеглазка моя…

Молчит, всхлипывает, потом поворачивается резко, колотит крохотными кулачками по груди, плечам, рукам, слезы градом, и причитает, как ребенок.

- Как ты мог, как ты мог, как ты мог? Предатель! Как же ты мог? Ты же обещал, говорил, ты… ты…

- Люблю тебя, слышишь? Люблю…

Прижимаю, руки не блокирую, позволяя наносить удары, которые становятся все слабее. Папа минут и она обмякает в моих руках, повисая, всхлипывая.

- Мне так страшно. Она же не умрёт?

- Она в лучшей клинике города. Молодая, сильная. Если бы все было совсем плохо дядя бы сказал. Но… по его виду ясно – больше пугал нас.

- Правда? Нет, скажи, это правда?

- Конечно, малыш. Всё с Леркой будет хорошо…

- Он так её любит… - в голосе столько грусти.

- А я? Разве я не так? – спрашиваю, и тут же сам себя ругаю. Не так. Совсем не так.

Я облажался дико. И простит ли она меня – кто знает?

Я бы… я бы, может, и не простил…

- Поедем домой, мама волнуется. И… твой отец тоже.

- Ты сказала, что ты со мной?

Молчит, в сторону отвернулась.