Кручу всё это в голове не замечая, что иду рядом с Мироновой и Дунаевой. Когда я успела согласиться на совместное распитие кофе?
- Ты чем болела так долго?
- Ничем. Просто влом было в школку ходить. Симулировала.
- Ого… это прям «кул», - Дунаева в своем репертуаре. Лерка про неё говорила, что она любит английские слова везде пихать.
«Кул» - это типа круто. Да уж.
Нет, кажется не сильно я горю желанием дружить с Дунаевой. Да и с Мироновой тоже.
Но ноги сами несут меня рядом.
Всегда могу слиться, если захочу.
Мы все берем разный раф. Я ненавижу тыкву, но заказываю именно тыквенный. Мирон – мою любимую лаванду, а Дуня черничный.
Миронова начинает рассказывать о том, что было после того случая в радиорубке.
Мне не очень интересно – она в основном про Тора говорит, но иногда…
- Коршун, капец какой душный стал!
- Да? А мне показалось, тебе понравилось в него язык засовывать.
- Фу, ты тоже душнила, - она смеется, - ну… почему нет? Попробовать. У тебя же с ним всё? Любовь закончилась?
Говорить об этом не хочу ни с кем, особенно с ними. Но…
- А что, у нас разве любовь была? Так… мажорчик башлял, я пользовалась. Когда бы еще я на белом кабриолете покаталась?
Видимо мои слова шокируют даже их. Не ожидали, что я такая циничная стерва? Ну вот, как-то так. Учителя были хорошие – кажется, так говорят?
- Ясно. Ну да… какая в наше время любовь! Кстати, а про Тора с этой… ты знаешь что-то? Ты же с ней…
- Да я с ней. Вы меня за эти звали? Сплетни собирать? Если да – я пас. Не вставляет.
Встаю, забирая чашку с кофе – могу пересесть за другой столик. Но Мирон тормозит меня.