Я старалась не думать о своей дальнейшей судьбе, а особенно о своем прошлом. Мне звонил папа и радостным голосом рассказывал, что уже нашел организатора свадьбы, который все сделает в лучшем виде. Звонила Анжела, чтобы просто потрепаться. Звонил и Паша, чтобы рассказать, как он по мне скучает и считает дни до нашей свадьбы. Я не могла ответить ему тем же, поэтому просто либо переводила разговор на другую тему, либо угукала в трубку.

Продолжались и звонки с неизвестных номеров. Я никогда не брала трубку. После того, как я ответила один раз на такой номер и это оказалась Лариса, у меня напрочь отпало желание отвечать на незнакомые номера. С них могли прийти только плохие новости.

Время моего одинокого путешествия прошло незаметно. Две недели пролетели как один день. Пора возвращаться в Москву, где, судя по рассказам звонивших, во всю кипела подготовка к свадьбе. Хотя я и была против чего-то масштабного и грандиозного, но меня никто не послушал. Папа сразу сказал, что выдает замуж единственную дочь и поэтому никаких скромностей не потерпит. Я не стала спорить. Мне было все равно. Хотят пир на весь мир – пожалуйста, я отсижу за свадебным столом свою роль.

А потом отлежу ее на брачном ложе. Меня передернуло от одной мысли, что мне же надо будет лечь с Пашей в одну постель. Пока у нас дальше поцелуев ничего не шло. Я вообще не представляла себя, Пашу и секс.

Его поцелуи и прикосновения меня вообще не трогали. Почему-то у него не получалось зажечь меня. А, может, это что-то со мной? Может, мне к врачу надо?

У меня была одна надежда – напиться на собственной свадьбе. Это я могу. Мне и помощники не нужны.

Последний свой вечер перед отлетом в Москву я провела, сидя на набережной. Я смотрела, как солнце уходит за горизонт. Завтра оно снова осветит город своими лучами. А что будет со мной? Мне казалось, что и моя жизнь также закатывается. И будет ли у нее рассвет?

Я опять плакала ночью.

По возвращении в Москву меня подхватила всеобщая истерия со свадьбой. Меня куда-то возили, что-то примеряли, что-то показывали и много-много, слишком много, рассказывали. Всего было слишком много. Мне хотелось забиться куда-то угол и сидеть там, чтобы все обо мне забыли.

В субботу, за три недели до свадьбы, семья Паши решила устроить официальный прием, на котором и объявить о нашей свадьбе. Ну, вот, такая у них традиция. Ну, там ничего сложного не надо было делать. Отстоять со счастливым лицом, иногда отвечая на приветствия. Это я смогу и без дозы алкоголя.

К этому мероприятию Паша купил мне очень красивое платье. Платье на самом деле было обалденным. Я даже понравилась себе в отражении зеркала. Впервые за долгое время. Прическу и макияж мне сделали специально приглашенные стилисты. Тоже подарок от Паши.

Мне же предстояло быть официально представленной друзьям семьи. Картинка должна была быть красивой. Я все понимала без лишних слов.

На самом деле все оказалось не так уж и страшно. По большому счету, мало кто обращал внимания на нас с Пашей на этом вечере. Как обычно, большинство приглашенных использовали это мероприятие как способ завести новые полезные знакомства.

Поэтому я даже позволила себе расслабиться и выпить шампанского. Паша весь вечер не отходил от меня, обнимая за талию. Он что-то шептал мне на ухо, поправлял и так идеально уложенные волосы и вообще всячески демонстрировал, что я с ним.

Отпивая шампанское, я с тоской смотрела на большие старинные часы на стене, мысленно прикидывая, до какого часа продлится этот прием. Еще чуть-чуть и мне пришлось бы сдерживать зевоту.

Но тут я почувствовала какой-то дискомфорт. Мне стало неуютно. От этого ощущения по моему телу пробегала едва заметная дрожь.

- Ты замерзла? – спросил меня Паша, беря за руку.

Я покачала головой. Нет, мне не было холодно и я сама пыталась понять причину этой дрожи. Я сосредоточенно смотрела в пол, копаясь в себе, в своих ощущениях. Потом, резко подняв глаза, я сразу же повернула голову налево. И чуть не упала, сильнее оперевшись о руку Паши.

В углу зала стоял Кирилл. Это его взгляд доставил мне дискомфорт. Он стоял, сунув руки в карманы брюк. Он смотрел на меня так, как будто медленно, с особым наслаждением уничтожал меня. По кусочку отрывая меня от меня. В его взгляде было столько ненависти, что мне захотелось сжаться и выхватить поднос у официанта, чтобы прикрыться им от этого взгляда.

Я первая не выдержала этот взгляд. Опустив глаза, я отвернулась и инстинктивно прижалась к Паше, ища защиты хоть у кого-нибудь.