Но этот мой стон оценили по-своему. Ко мне аккуратно придвинулись и задали, видимо, простой вопрос.

— Кэя, привет. Ты помнишь кто я?

Сфокусировала на нём глаза, раза с третьего получилось и отрицательно замотала головой.

— Я не помню, кто я, — печально констатировала я, — точнее, я помню, но есть варианты. Притом диаметрально противоположные. О своих сомнениях — мальчик я или девочка решила вслух не упоминать.

— А в досье говорилось, что ты не пьёшь, — и такой пристальный взгляд в мои глаза.

И вот это меня очень так разозлило. Будет тут меня ещё неизвестный пухляш отчитывать.

— Рассолу мне, литра два! — скомандовала я и отвернулась на другой бок к стенке.

— Теперь вижу, что ты действительно обычно не пьешь, — смеясь, сказал он. — Рассолом раньше протрезвлялись. Держи таблетку. Минута — и станешь как стеклышко.

— Не хочу. Буду молча страдать. И вообще — вы мне все надоели, — говоря обо всех, перед мысленным взором предстал, правда, образ одного Викторио.

— А я думал, мы — друзья, — и такая тень надежды в голосе. Я молчу. А что? Я его впервые вижу. Идея с таблеткой, конечно, хорошая. Но пока ему не верю. Ощутила, как вновь начинаю засыпать. Моего «друга» это не устраивало, и он бодро рявкнул возле моего уха.

— Понилион! Тогда познакомимся снова, прекрасная вишенка. Вы с каждой нашей встречей всё прелестнее.

— Наглая ложь. Я сейчас не так хороша как обычно. Я — Кэя, — познакомились мы потрясающе. Поворачиваться к нему мне не хотелось, так как в рассоле мне отказали. Потом вспомнила о предложенной таблетке и решила — надо воспользоваться предложением и будь, что будет.

— Мне даны инструкции по твоему пробуждению.

— И какие же? — безразлично спросила я.

— Во-первых, грибы.

— Как там, они мои родные?! — села на постели, откинула одеяло, проглотила таблетку, не запивая.

— Ого! Вот это эффект! Теперь понимаю, почему Викторио их чистил полночи.

— Почему? — не поняла я.

— Потому что ты просила. Раз так пятьсот. Во сне повторяла две фразы.

— Боюсь представить, что было второй, — пробормотала опешившая я. Потому как этим чем-то могло быть всё, что угодно…