На этом душераздирающем моменте у Рината что говорится, срывает крышу.

Первым в челюсть прилетает Сане. Парень, вмиг очухавшись, зажимает в руке стянутые со спинки дивана боксеры и предпринимает попытку выкинуть «белый флаг». Только вот «флаг», которым он размахивает перед лицом озверевшего Рината, на его беду оказывается совсем не белым, а насыщенного небесно-голубого цвета.

Надо же, Санёк как знал, что надевать.

Оценив масштабы Саниной глупости, «операторы» благоразумно пятятся. Один из них, наверное, впечатлившись стенаниями жертвы, которую методично избивает обёрнутый в тюль Ринат, и вовсе выскакивает из комнаты. Далее картинка начинает дёргаться, видимо Тролль добрался до хозяина телефона. Последнее, что попадает в кадр — разбитый нос, распластавшегося на полу Саши.

«…Пузырьки и градус убивают человека во мне…»

«Эдик, это бомба!», отправляю сообщением Климову, после чего внимательно просматриваю ещё пару раз полученный ролик, стараясь нездоровым злорадством заглушить ноющую пустоту в своём сердце. Я настолько погружаюсь в созерцание удерживаемого на паузе кадра, где Тролль впечатывает Саню в стену, что пропускаю момент, когда он сам тихо проникает в мою комнату.

— Ты знала…

Вздрагиваю. Зрелище запирающего дверь Рината окатывает ударной волной паники. Медленно, очень медленно соскальзываю с подоконника и прижимаюсь спиной к холодной стене.

Плохо дело. Я не думала, что ему сейчас до меня.

— Что ты забыл в моей спальне? — спрашиваю негромко, собирая по крупицам всё своё самообладание.

— Справедливость, — хрипло отвечает он. — Тебе придётся всё исправить.

Ринат поворачивается ко мне лицом, буравя пустым взглядом. Взглядом смертельно раненного зверя, от которого по телу, пробегают мурашки, поднимаются по лопаткам и умирают где-то в самом горле, перекрывая кислород. Сейчас бы продержаться, да не опустить глаза, иначе выдам себя с потрохами. Я застываю в оцепенении, не зная, что делать дальше. Вид забрызганного кровью сводного брата потрошит нервные окончания, вызывая острый приступ слабости и тошноты. Телефон выскальзывает из онемевших пальцев и падает на пушистый ковёр, привлекая внимание Рината.

— Подними и передай его мне.

Приходится вытереть о бедра ставшие липкими ладони и нехотя повиноваться. Нагибаюсь, а перед лицом его разбитые костяшки. «Болят, наверное» — тут же сжимается моё глупое сердце, на что мозг реагирует волной негодования:

Почему я должна переживать? Какое мне дело?!

Но, вопреки всему, я сочувствую Ринату, и это донельзя раздражает. Приходится прибегнуть к безотказному средству — подумать о себе любимой. В то время как он стоит передо мной измученный и бледный, поглощенный просмотром видео, я пытаюсь выцепить из вереницы хаотичных мыслей хоть одну, способную отвести от меня его гнев. Что если Тролль предпримет ответные меры? Он слишком долго закрывал глаза на мои бесчисленные выходки, не слишком ли самонадеянно верить, что так будет всегда?