Одинокий ребёнок

Танцевать я люблю, мне безумно нравится ловить на себе завистливые взгляды девушек и слушать комплименты парней. Стараясь держаться поближе к Климову, я даже пару раз сдержанно улыбаюсь, перехватив его оценивающий взгляд. Поэтому, едва заслышав заигравший медляк, заявляю гномам, что слегка не в духе и грациозно присаживаюсь на один из стоящих вдоль стены стульев. Ну-с, милый, твой выход.

Эдуард не заставляет себя долго ждать. Он идёт ко мне такой утончённо-красивый, что на короткий миг замирает сердце. Парень игриво улыбается, небрежным движением поправляя и без того идеальную прическу и я поднимаюсь, не желая больше ждать. К чему оттягивать свой триумф? Делаю короткий шаг навстречу, но… Климов поравнявшись со мной, протягивает руку сидящей рядом Левицкой.

Какого чёрта?!

Кто-то начинает тихо посмеиваться.

— Катерина, выручай, — склоняется Эд в дурашливом поклоне. — Это унылое мероприятие может спасти только танец с самой красивой девушкой школы.

Ответ Левицкой тонет в волне ехидных смешков, которые стучат в моих висках невыносимым гулом. Они смеются надо мной. Не нужно обладать великой фантазией, чтобы представить, как нелепо я сейчас выгляжу. А Катя, проходя мимо, добивает ядовитой усмешкой: «Съела?»

«Самая красивая девушка школы», эти четыре слова, сказанные Эдом ранят меня так же остро, как брошенное мамой: «Прости, Карина, я улетаю». Мне было семь, и, кажется, именно тогда я впервые подумала, что все в этом мире поступают как удобно им одним. Никто ничего и никому не должен и если хочешь чего-то добиться — наплюй на остальных. Такова суровая правда жизни.

Растянув губы в беспечной улыбке, я невозмутимо оглядываю присутствующих при моём позоре, и неспешно иду к ближайшему гному, коим оказывается Вова Зябликов. Он как раз принимает валентинку от какой-то зардевшейся и запинающейся от волнения девчонки. Стереть восторг с её наивного лица, чем не счастье? Чужая любовь — это то, что ранит меня больше всего, ведь на собственную я видимо не способна.

— Ты, помнится, настаивал на танце? — лениво шепчу на ухо парню, по-хозяйски положив руку на щуплое плечо.

— Я и сейчас настаиваю, — сияет Вова, эгоистично забыв о смущённой поклоннице, и решительно сгребает меня в охапку, пока не передумала. Как бы мы этого не отрицали, журавль в небе всегда будет желаннее. Всегда.

Я равнодушно улыбаюсь своему партнеру, пока мы долго и нудно кружимся в медленном танце. Его руки боязливо дрожат на моей талии, а под нашими ногами сиротливо валяется подаренная ему валентинка. Надеюсь, та девочка её не слишком долго выбирала. Хотя, кому я вру? Мне всё равно.

Все последующие танцы Климов остаётся верен своей Катеньке. Я же стараюсь ничем не выказывать своего раздражения. Беззаботно развлекаюсь, меняя кавалеров как перчатки. И никому невдомёк, что творится у меня на душе.

Объявляют белый танец, отличная возможность передохнуть за необременительным разговором. Но в этот раз собеседников я слушаю в пол уха. Мои глаза украдкой выискивают хрупкую фигурку в голубом платье. Я на девяносто девять процентов уверена, что Левицкая пригласит Эда. Один процент приходится на случай если она постесняется. Катя любит строить из себя недотрогу, благо с её ангельской внешностью это совсем не сложно. Но одноклассница меня удивляет, да и не меня одну. Левицкая, опустив глаза, проходит мимо Эда и приглашает Рината. Нескрываемая неприязнь, с которой Климов смотрит на танцующую пару, равноценна восторгу Тролля. Как она, чёрт возьми, это делает?

— Смотри, Эдуард мрачный какой, — шепчет Ева, множа кипящую во мне ярость.

— Да уж, — пытаюсь я хоть как-то реабилитировать свои позиции, — опять будет мне полночи в чате душу изливать. Такими темпами я скоро в зомби превращусь.

Пусть знают, предатели, что я ему тоже не чужая.