Кэти допила кофе, отставила кружку в сторону, но не раскрыла журнал. Вместо этого встретилась с Райаном взглядом.

– Вы думаете, под алчностью следует понимать стремление не только к деньгам? – спросил Райан.

– Синоним алчного – жаждущий чужого. Человек, который хочет забрать все, принадлежащее другому, не только деньги.

Подошла стюардесса, спросила, не принести ли еще кофе, что не так с «Кровавой Мэри»? Забрала и пустую кружку, и полный стакан.

После ее ухода Кэти заговорила первой:

– Мистер Перри, я должна задать ужасный вопрос. Прямой, в лоб. Вы хотите умереть?

– С чего у меня может возникнуть такое желание?

– Хотите?

– Нет. Черт, нет. Мне только тридцать пять.

– Вы не хотите умирать? – вновь спросила она.

– Меня ужасает сама мысль о смерти.

– Тогда вы должны предпринять определенные шаги, и вы знаете, какие именно. Но, помимо обращения к властям, от вас потребуется кое-что еще. Я думаю, вы должны… совершить героический поступок.

– О чем вы?

Вместо того чтобы ответить, Кэти повернулась к иллюминатору и посмотрела на поле белых облаков, под которыми скрывалась земля.

В падающем в иллюминатор свете кожа женщины казалась полупрозрачной, и, когда Кэти приложила несколько пальцев к стеклу, у Райана вдруг возникло ощущение, что, будь у нее такое желание, она сможет продавить этот барьер, тонкий, как мембрана, менее прочный, чем поверхность воды в пруду.

Он не повторил свой вопрос, понял, что это молчание отличается от прежних и нарушать его ни в коем случае нельзя.

В конце концов Кэти повернулась к нему, заговорила:

– У вас, возможно, нет времени для героического поступка. Чтобы он принес вам пользу, потребуется будущее, отданное искупительной работе.

Прямота взгляда, тон голоса, жар слов указывали, что говорит она от души и верит в свои слова.

Райан не стал просить ее дать пояснения, потому что помнил сказанное ею чуть раньше: понимание приходит с терпением. И подозревал, что на любой заданный им вопрос получит тот же совет.