В общем, я стояла и расчесывала гриву Трою, как вдруг мне отчетливо вспомнился один адрес: Ривер-роуд, 1400, Ривер-роуд, 1400. Он раньше являлся мне во сне. «Надо найти это место и посмотреть, что там», – пронеслось у меня в голове. Я тут же решила позвонить маме из конюшни и сказать, что немного покатаюсь верхом и скоро вернусь.

Какое-то представление о том, где находится это место, у меня было. Но все же я сочла нужным уточнить дорогу у Зиппи. Он сказал, что это не так уж далеко, но ничего интересного там нет. Я ответила, что мне просто хочется побывать с Троем в незнакомых местах. Говорить ему, что адрес этот привиделся мне во сне и теперь остается только убедиться в том, что он существует на самом деле, я не стала. Боялась, он подумает, что со мной не все в порядке, и, кроме того, мне и самой не было ясно, почему меня туда так тянет. Наверное, учитывая все, что происходит, лучше помалкивать. Пусть это остается тайной, как и множество других вещей в моей жизни. «Не забудь, – сказал Зиппи, – свернуть налево у развилки проселочной дороги, а то попадешь на мощеную и собьешь подковы у Троя». Я пообещала быть повнимательней, и мы отправились в путь.

В голову мне лезли всякие мысли, и я даже немного всплакнула, потому что стала думать о Джоше, Тиме и Рике: увижу ли я их когда-нибудь? Еще я подумала, почему это Донна мне сегодня не звонила. Уж не считает ли она меня грязной, плохой или что-нибудь в этом роде? Мне так захотелось поговорить с ней. Надеюсь, она не перестала любить меня.

Прямо не знаю, что я стала бы делать, если бы так случилось… И о чем бы я ни думала, каждый раз в голове сам собой возникал тот же самый адрес. Наконец я подъехала к старой заброшенной бензоколонке. Я спрыгнула на землю и привязала Троя к железной стойке все еще сохранившегося там навеса. Навеса, который прикрывает насосы. На нем еще обычно пишут, какой бензин где. Вокруг все поросло травой, так что, пока я поброжу здесь, Трой сможет пощипать травку.

Обойдя Троя, я оказалась у самого входа и тут неожиданно увидела старую женщину. Она тихо стояла с большим поленом в руках, как раз там, где на столбе виднелась табличка «Ривер-роуд, 1400». Женщина улыбнулась мне, и я поняла, что уже видела это лицо – в своих снах. Долгое время мы молча смотрели друг на друга. Просто смотрели и улыбались. Не могу сказать, что мне было не по себе, скорее просто любопытно, зачем я здесь. И как только я об этом подумала, она заговорила.

– Я знаю, тебе хочется узнать об этом месте и обо мне, – произнесла женщина.

Я кивнула.

– Мне привиделось во сне, что ты должна прийти, чтобы мы встретились и немного побыли вместе, – продолжала она.

Внутри у меня все так и перевернулось, а рот сам собой открылся.

– Порой мне снятся те же сны, что и другим людям, – заметила она спокойно. – Так бывает.

Вот уж не думала, что Маргарет, так ее звали, окажется столь приятной. Мы сели с ней вместе на траву перед домиком, и она стала рассказывать мне… обо мне самой. Удивительно, сколько моих тайн она знала. Я не должна так часто тревожиться, принялась успокаивать она меня. Надо только повнимательнее вглядываться в окружающее, и тогда со мной, по ее словам, произойдут самые волнующие вещи.

Говоря со мной, она время от времени умолкала, склоняясь над своим поленом, поглаживая его и как бы прислушиваясь. На ее лице при этом блуждала легкая улыбка: ей было явно приятно и забавно то, что она слышала. Порой она шептала, что о каких-то вещах сейчас лучше не говорить. Поскольку время для этого еще не пришло.

Потом она снова повернулась ко мне и тихо произнесла:

– Все совсем не так, как кажется.

После чего отвела глаза, а когда опять посмотрела на меня, выражение ее лица было совсем иным. Маргарет, похоже, испытывала облегчение оттого, что мы все еще беседуем с ней наедине. Она знала, по ее словам, о моих снах, во время которых я становилась женщиной. Это хорошо, шептала она, девушкам и должны сниться подобные сны. Мало-помалу, однако, я перестала понимать смысл ее слов… Маргарет рассказывала что-то про лес, и я старалась слушать как можно внимательнее, потому что верила ей и полагала: ей ведомо нечто, способное оказать мне помощь. Насколько я сейчас вспоминаю, большей частью это была настоящая тарабарщина, и хотя я все запишу, как слышала, но смысл сказанного так и остался для меня неясен. Может быть, он откроется мне позднее. То, что мне все же удалось понять, наполнило мое сердце радостью: оказывается, я вовсе не была такой уж плохой все это время и, возможно, могу надеяться и дальше не считать себя очень уж большой эгоисткой, если ищу в жизни удовольствий.

Итак, вот некоторое из того, что сказала мне Маргарет. По ее словам, лес – это место, где можно многое узнать и о мире, и о себе самой. Но порой мы не имеем права туда заходить, ибо в это время лес населяют другие существа. Бывает, прошептала она мне, что люди не понимают этого, отправляются на загородную прогулку и становятся невольными свидетелями того, о чем им не следует знать. Зачастую первыми жертвами становятся в таких случаях дети… По-моему, именно так она и выразилась. Что же еще было сказано?.. Я так старалась ничего не упустить! Ах да, она еще сказала, что будет отныне присматривать за мной – придет день, и все поймут, насколько она много видит и помнит.

Последнее, по ее словам, особенно важно: не только видеть, но и помнить. Совы порой бывают просто огромными. Да-да! Я совершенно об этом забыла. Совы бывают порой просто огромными. Надеюсь, это не означает, что моя мама рассказывала кому-то о том сне с Большой Совой, который я видела. Не думаю, чтобы это было так. И вместе с тем другого объяснения я найти не в состоянии. Может быть, вскоре я смогу все-таки уяснить это себе. Как бы то ни было, но мы сидели и мирно беседовали. Ее рассказ был как песня, услышанная мною впервые и подарившая ощущение счастья, внушившая уверенность в моей безопасности. Именно этого, кажется, и добивалась Маргарет. Мне так было ее жаль. Подумать только, люди почему-то считают эту бедную женщину странной и чуть ли не помешанной. А ведь она совсем другая.

В ее глазах читалась боль и горечь, но я так и не могла понять, откуда они взялись, пока не вернулась домой и мама не рассказала мне историю Маргарет. Ее муж был пожарным и однажды, спасая людей от огня, погиб. Это, по словам мамы, была ужасная смерть: поскользнувшись на крыше или за что-то зацепившись, он рухнул вниз головой прямо в пламя и сгорел. Узнать его обгорелые останки было невозможно. Они с Маргарет были женаты совсем недолго. После его смерти она стала очень замкнутой и глубоко спрятала свою боль. Только после смерти мужа, рассказала мама, у Маргарет и появилось ее полено, с которым она теперь не расстается.

Я ничего не знала в тот раз, когда впервые побывала на Ривер-роуд, 1400, но не думаю, что так уж важно было знать это. Я сказала Маргарет, что она мне нравится и с ней так приятно беседовать. Я, мол, рада, что мой сон подтолкнул меня приехать сюда: не будь этого, нам бы никогда не познакомиться. Я также сказала ей, что, надеюсь, она права, говоря о моих исканиях и сомнениях. Без них моя жизнь не была бы полной, и отказываться от них у меня нет намерения.

Потом я рассказала ей кое-что, о чем, хочется думать, она никому не проговорится. Я даже сама не ожидала от себя таких слов и, честно говоря, не знаю, откуда они взялись. Иногда со мной происходят вещи, сказала я ей, о которых никто ничего не знает. Они случаются со мной в лесу, когда там совсем темно. Порой я даже сомневаюсь, было ли это на самом деле, а в другие разы случившееся кажется мне более реальным, чем восход солнца, и это меня действительно пугает.