– Кто это? – спросил я.

– Это Федя, наш повар, – ответила Нина Алексеевна.

– Верин кавалер? – быстро спросил я.

– Конечно нет, – со смущением сказала Нина Алексеевна.

– Я не давлю Веру, со мной она естественная, более настоящая, чем с вами, – сказал я.

– Вы всё стараетесь поднять ее выше, чем ей это свойственно; ей это кажется лестным, и она становится неестественной, – сказала Нина Алексеевна.

– Я все же думаю, что Вера меня теперь отодвинула в сторону, – сказал я.

– Как вы можете так понимать… то есть так считать? Разве она бы встретила вас так восторженно? – сказала Нина Алексеевна.

Вера догнала нас, когда мы возвращались. Весь вечер она ни на шаг не отошла от меня. Все было по-прежнему. Я не мог от нее оторваться. Я держал ее за руку и не сводил с нее глаз. Мы, как раньше, говорили с ней ни о чем. Я повернулся, чтобы прочитать ее лицо. Она была со мной. Прошлое, даже сегодняшнее – если что и было в саду, – перестало существовать для Веры. Время снова остановилось.

Мне отвели комнату в том же доме. Когда все уснули, Вера тихонько вошла ко мне; я никогда не ждал ее так мучительно, как в ту ночь. Она опять показалась мне большой и строгой. А к утру снова стала тоненькой девочкой и уснула у меня на плече.

Я встал поздно; Вера и Нина Алексеевна ушли уже в госпиталь. В тот же день я был должен уехать. С Ниной Алексеевной я простился еще вечером, а Вера обещала прийти меня проводить. Утро кончилось; в комнату вошла хозяйка. Когда я расплачивался за ночлег, она вдруг сказала мне:

– Хочу вас предупредить – опасно оставлять молодую женщину без присмотра.

– Почему? – рассеянно спросил я, не вслушиваясь и не понимая.

– Сегодня вот вы ночевали, а вчера на вашем месте другой военный ночевал, – ответила хозяйка.

– Как вы смеете рассказывать мне мерзости! – закричал я с таким бешенством, что хозяйка сейчас же исчезла.

Но слово было сказано. У меня было доказательство. Мне показалось, что я ничего другого не ждал, что я еще вчера знал об этом. Какая отвратительная слабость с моей стороны – все, что было ночью. Я вспомнил о Верином притворстве. Федя-повар был любовником Веры. В саду она предупреждала его о моем приезде – чтобы он не приходил. Я твердо знал, что это не сплетня, а правда. Известие меня не оглушило, потому что я внутренне давно к нему приготовился. И все-таки оно меня оглушило. «И раньше, еще в Турдее, был казак. И, может быть, Асламазян», – думал я.

Когда Вера пришла провожать меня, я с трудом заставил себя на нее посмотреть. Она была рассеянной; я считал, что она хочет как можно скорее меня спровадить. Я простился с ней, как было задумано, – не показывая вида, как будто ничего не произошло. Я даже поцеловал ее; но прощанье вышло еще холодней, чем я думал. Я сел в автомобиль и не обернулся, не взглянул на нее еще раз.

Мне предстояла длительная поездка по всем окрестным деревням. На ночлег я остался в поле, верстах в тридцати от села. Ночью шофер разбудил меня. Огромное зарево стояло на горизонте. До нас доносились разрывы.

– Это в селе, где госпиталь, – сказал мне шофер.