Али отстранил меня от проема рукой, сам тоже отступил к мерцающей радужными разводами стене и, мне показалось, щелкнул пальцами. Миг — и в лаборатории появился Фархад, знакомый мальчуган, напоивший меня в Анклаве водой. Еще миг — и рядом с Фархадом возник мужчина лет тридцати с автоматом Калашникова в руках.

Люди появлялись один за другим, Али говорил им, чтобы заходили в открытую комнату, его слушались неукоснительно, молча выполняли указания, делали шаг мимо меня и исчезали, медленно таяли, словно морозные узоры на стекле.

Скорость прибывающих была выше, чем протекала переброска. Вскоре людей в лаборатории скопилось прилично, некоторым пришлось потесниться, выйти в коридор, откуда тут же долетело:

— Брось автомат! Бросай, я сказал!

Это Чухрай, чего орет?

Я стал протискиваться в коридор, когда услышал ответные крики мужчин-иранцев на фарси.

Они едва не устроили беспорядочную пальбу, пришлось успокаивать всех, а Чухраю приказать вернуться к лестнице, где была его позиция.

В очередной раз зазвенел телефон. Я снял трубку.

— Дэни, мы отходим на второй этаж раньше положенного, — доложил Кэп. — Нас атакуют не просто штурмовики, тут…

Связь прервалась. Я взглянул на трубку, будто в ней была причина обрыва соединения. Опустился на одно колено, надавил кнопку вызова, послав сигнал по второй линии.

— Отвлекаешь, командир, — без промедлений ответил Франц. — Едва держимся.

Длинная очередь заглушила его ругань, адресованную штурмовикам.

— Бросайте позицию, Франц! — крикнул я. — Отходите на запасную!

— Есть!

Я вернул трубку в гнездо на аппарате и стал протискиваться обратно к Али. Прошло несколько долгих и очень напряженных минут, прежде чем предпоследний беженец из Анклава исчез у меня на глазах.

— Твоя очередь, Али. — Я оглянулся на коридор.

Выстрелы на верхних этажах стали отчетливей и громче.

Он взял мою руку и вложил в ладонь черное плоское устройство.

— Еще один, — удивился я: корпус устройства напоминал навигатор, правда, более толстый и увесистый. — Зачем?

— Там все, что тебя интересует.