Если можешь встать подойти к окну, встань и подойди. Если хватит сил поставить чай, сделай это. Можешь почистить зубы, почисть. А если можешь помочь кому-то ещё — помоги. Так, кирпичик за кирпичиком, восстанавливается навык жизни после потери.
И Беата старалась. Каждый вечер писала себе подробный план на день. И делала, делала, делала.
Звонок от Виталия Кирсанова снова раздался неожиданно. — Пани Беата, добрый день. Простите, что беспокою. Но мне поручили узнать, как Вы. — Добрый день, Виталий. Рада Вас слышать.
Беата произнесла эту фразу и ясно почувствовала эту радость. Она совершенно не формально рада слышать русского доктора. — А кто поручил? — поинтересовалась. — Владимир Орлов. И Жанна тоже. Они беспокоились.
Беата почувствовала укол совести. Она за это время ни разу не спросила, как там Ксения. А ведь девочка школу должна заканчивать. Её потеря страшная. — Виталий, Вы ведь дадите мне их номер? Только найду, чем записать. — Конечно, записывайте, — Кирсанов продиктовал десять цифр московского номера, — Пани Беата, с Вами моя жена хочет поговорить. Я передам ей трубку? — Да, конечно, — Беата отложила ручку, — Здравствуйте, Алёна! Рада Вас слышать! — Пани Беата, я к Вам за помощью, — быстро, будто опасаясь, что Беата сразу скажет "нет", заговорила Алёна Кирсанова, сама учитель математики по образованию, мама двоих детей и руководитель детского центра. — Оу, ну, если я смогу Вам помочь, буду рада. Скажите, чем? — Пани Беата… — Алёна, простите меня, ради бога, что перебиваю. А мы можем по имени и на "ты"? — Зимовская сама не ожидала от себя такого порыва. Просто отчаянно захотелось избавиться от официоза и церемонности в отношениях. — Ой, конечно! Только честно скажу, мне будет непросто, — засмеялась Алёна, — Но я постараюсь. — Я всего на тринадцать лет старше Вас… Ох, прости, тебя. Видишь, сама запуталась. И на пять лет старше Виталия. Так чем я могу помочь? — Понимаешь, у нас такая ситуация… В Центре много русскоязычных детей. Они все по-польски, как правило, говорят. А вот родители не все. Ты же учитель русского языка, правильно? — Да, всё верно. Русский на польской основе. — А наоборот можешь? — Наоборот? Польскому? — Да! Сможешь? Очень нужно. Всего два-три часа в неделю. Вечером. Пока дети в зале танцуют. У нас есть семь человек желающих. Оплата, правда, не слишком высокая, но мы постараемся… — Я согласна. — Правда? Вот здорово! Виталька, Беата согласна! — Алён, только мне надо подготовиться. Учебники посмотреть. — Хорошо. Я куплю, какие скажешь. — Нет-нет, всё есть. Когда ты хочешь, чтобы я начала. — Беат, это очень нагло? Сегодня. — Отлично! Значит у меня не будет времени бояться!
Закончив разговор с Алёной, Беата заметалась в поисках учебников. Все её студенческие и школьные книги остались в Гданьске. Надо будет забрать. Наскоро набросала план занятия. Навыки планирования уроков, оказывается, никуда не пропали за столько лет. Конечно, тут уроки должны быть другими. Прежде всего общение. Разговор. А уж чтение и письмо — потом. Мысль о предстоящей вечером встрече увлекла.
Но оставалось не сделанным ещё одно важное дело. Звонок в Москву. Это казалось самым трудным. Набрать десять цифр. И услышать голос Владимира Орлова.
— Володя, здравствуйте! — Беата специально выбрала менее официальную форму имени. Хотелось смягчить тон сразу. — Это Беата Зимовская. Я звоню узнать, как Ксения. — Беата, здравствуйте! Мы не хотели Вас тревожить. Но беспокоились. Жанна спрашивает меня и Виталия про Вас, а мы не знаем, что ей ответить.
Беата была готова была заплакать. В полутора тысячах километров от неё жили люди, которым было важно, как она. А значит, она жива. — Ксения. Как она? — Честно? — голос Володи дрогнул, — Тяжело пока. Мы её загрузили так, что вдохнуть некогда. Игорь, как может, держит. Выпускные экзамены скоро. Она пока решила на психологический факультет поступать. — А я сегодня поеду к Кирсановым. Меня позвали польский преподавать, — поделилась Беата. — У Вас точно получится! У ребят там классная атмосфера. — Володя… Я хотела попросить у Вас разрешения. Если можно, я хотела бы общаться с Ксенией и знать, как растёт Юленька. Её Леслав назвал в честь моей мамы. Так что… — Конечно. Хотите фото пришлю? Она смешная стала. Кудрявая.
Глава 34
34.
Роберт сходил с ума. Как мальчишка, он караулил Беату недалеко от её дома. Видел, как светились окна. Знал, что она в доме одна. И не мог решиться.
Как понять, сколько времени нужно, чтобы позволить себе общаться? Сколько нужно, чтобы вынырнуть из горя? Наверное, Беате очень нужно дружеское участие. Но друг из него сейчас никакой.
Однажды Роберт увидел, как её привёз домой Александр Зимовский. Жгучее чувство, распиравшее грудь, Тухольский опознал, как неведомую доселе ревность.
Дружить с Беатой Роберт не собирался. Он хотел за ней ухаживать. И, черт возьми, в его достаточно богатом опыте общения с женщинами, не было ни одной, у кого погиб муж и ребёнок. И ни одну он так не хотел видеть своей.
Просто быть недалеко. Просто видеть. Этого катастрофически мало. Как вызвать её улыбку? Чем порадовать?
Решение было простым. Даже больше, чем простым. Цветы. Он закажет ей тюльпаны. Помнится, они сажали их осенью на клумбу перед школой. А весной приходили смотреть, что получилось. У Беаты всегда выходило придумать, как скомбинировать цвета так, чтобы клумба получалась стильная и яркая.
И Тухольский заказал небольшую корзиночку, полную белыми нежными цветами. Поставил машину на углу. Чтобы не попадаться на глаза. Видел, как Беата вышла к курьеру. Её удивлённое лицо. Поиск записки, которой не было.
Следующие несколько дней у него будут только трансатлантические рейсы. Вернуться он должен был ровно пятого мая. В день её рождения. Но Роберт оформил доставку тюльпанов разных цветов каждый день.
Как сотруднику авиакомпании ему полагались бесплатные билеты на любой рейс несколько раз в год. На него самого и членов его семьи. За все годы работы Тухольский ни разу не использовал эту льготу. Теперь у него была возможность выручить друга.