Гарри думал совсем о других, но не менее серьезных вещах. Он сомневался в мудрости решения открыть всем наследие и происхождение Гленедада. Чем больше он об этом думал, тем больше понимал, что это был единственный реальный вариант. Он мог попробовать скрыть это от студентов, но судя по прошлому, тайны никогда не остаются таковыми на долгое время. Однажды кто–то это выяснит, и после эта новость обойдет всю школу. В таком случае эта информация станет объектом обсуждений, и ему придется исправлять весь нанесенный урон. Если он будет честным с самого начала, то избежит многих надоедливых разговоров, и у него будет уважительная причина, чтобы обезопасить Глена. И для Глена будет хорошо, что не придется скрывать свою личность. Гарри и его друзья три года утаивали, кто они и откуда, и давление медленно возрастало. Он никому бы не пожелал такого, и в особенности своему сыну. Эта мысль зажгла тысячи эмоций в гриффиндорце. Его сын был здесь. Он мог видеть и разговаривать с ним. Его сын. Гарри почувствовал тепло в груди, которое так нечасто возникало. У него была семья, настоящая семья, и появилась возможность узнать сына. Мечта воплотилась в реальность. С этой мыслью Гарри отмахнулся от других волнений. Неважно, что произошло, или что сделает Волдеморт, когда выяснит это, Гарри будет присматривать за своим сыном. Он узнает его и покажет свой мир. У Глена будет отец, Гарри в этом был уверен.

Когда оба мальчика подошли к портрету Толстой Леди, они покинули водоворот своих мыслей и переглянулись.

— Готов? — спросил Гарри.

— Как никогда. А что, если я не понравлюсь им? Я Равенкло, не знаю, подхожу ли сюда…

— Я гриффиндорец, но прекрасно подошел и к другим факультетам. На самом деле, этот опыт многому меня научил. Ты справишься. И помни, если кто–то создаст тебе неприятности, особенно слизеринцы, говори мне. Я тут же с этим разберусь. А если кто–то будет показывать на тебя пальцем, они пожалеют. Понимаешь?

— Да, папа.

— Хорошо. Ну, ты готов познакомиться с моими друзьями?

— Да. Я многое о них слышал; будет приятно, наконец, увидеть их.

— Глен, тебе нужно кое–что понять.

— Что?

— Ну, ты слышал о Джинни?

— Рыжая девушка? Сестра твоего лучшего друга?

— Да, именно. Видишь ли… теперь она моя девушка.

Гленедад промолчал.

— Слушай, Глен, сынок, мне жаль, но я должен был двигаться дальше. Я до сих пор люблю твою мать и всегда буду, и на самом деле это была ее идея, а…

— Пап, все в порядке.

— Уверен?

— Да, я понимаю. Мама мертва, а ты должен прожить свою жизнь. Уверен, что Джинни мне понравится.

— Я тоже в этом уверен. Давай тогда представим тебя.

Затем Гарри сказал пароль Толстой Леди и отодвинут портрет, впуская Глена в гостиную. Все, кто был там, замерли, когда заметили почти одинаковых парней, стоявших в проеме. Гермиона, Джинни и Рон, которые в углу играли во взрывающиеся карты, ахнули, когда до них начало доходить. Рон первым пришел в себя, пока Гарри и Глен шли к их столу.