– Две левые ноги получились просто отвратительно, – проскрежетал Финли.

– Я скорее музыкант, нежели художник, – сказал в оправдание Волк, – и тебе это известно.

– Что-то я сомневаюсь. Я лишь хотел сказать, что… – Финли подошел к стене и ткнул пальцем в снимок, который Волк приколол последним, – у тебя здесь две левые ноги.

– Ха!

Волк порылся в куче фотографий с места преступления и, наконец, нашел нужную.

– Знаешь, время от времени я специально проделываю подобные штучки, чтобы у тебя сложилось впечатление, будто ты мне по-прежнему нужен.

– Кто бы сомневался, – улыбнулся Финли.

Волк заменил фотографию, и они с коллегой уставились на пугающий коллаж.

– В семидесятых годах я принимал участие в расследовании похожего дела, – сказал Финли. – Чарльз Тенисон. – Волк пожал плечами. – Он оставлял нам части тел: там ногу, здесь руку. Поначалу мы думали, что это случайность, но оказалось, что это не так. На каждом фрагменте было что-то вроде метки. Он всячески давал нам понять, кто их убил.

Волк подошел ближе к стене.

– У нас на левой руке присутствует кольцо, а на правой ноге шрам от операции. Для отправной точки негусто.

– Не волнуйся, будут и другие зацепки, – сухо бросил Финли. – Человек, не оставивший после такой резни ни капли крови, не случайно подсунул нам это кольцо на руке.

В благодарность за эти рассуждения, заслуживающие самого внимательного рассмотрения, Волк громко зевнул прямо Финли в лицо.

– Кофейку? К тому же мне надо покурить, – сказал Финли. – С молоком и два сахара?

– Неужели нельзя запомнить? – спросил Коукс, когда Финли направился к двери. – Обжигающий, двойной, с капелькой молока и обессахаренным карамельным сиропом.

– С молоком и два сахара! – воскликнул Финли, выбежал из комнаты для совещаний и чуть не столкнулся в дверях с коммандером[4] Ванитой.

Элегантно одетую индуску Волк узнал сразу – она регулярно появлялась на экране телевизора, а также присутствовала на одном из бесчисленных заседаний и комиссий, через которые ему пришлось пройти, чтобы восстановиться в полиции. Причем, насколько он помнил, выступала против. Когда он замешкался, уступая ей дорогу и отходя к доске, она остановилась и сказала:

– Доброе утро, детектив-сержант.

– Доброе.

– У меня такое ощущение, что это не отдел по расследованию убийств, а цветочный магазин.