Взволнованная Мария встала с выходом, преграждая путь к отступлению. Людовик кивнул мне в направлении уборных, а сам поспешил переговорить с официанткой. Обычно, я дуюсь несколько минут, прежде чем выполнить приказ. Однако сейчас была не та ситуация чтобы перечить. Я опрометью кинулась в скрытое пространство, проходя мимо застывших школьниц.

Я с шумом открыла дверь и замерла, прикрывая рот рукой. Рядом со мной на полу лежал окровавленный пистолет. От пистолета тянулись линии крови. Линии находились не только на полу. Они распространились по всему помещению. На дверном крючке повесили обезглавленное и расчлененное тело убитой. Телом назвать остатки живой плоти было сложно. Крючок спокойно выдерживал туловище. Две руки жертвы плескались в толчке унитаза. Отрубленная голова с вырезанными глазными яблоками покоилась в раковине. Ноги были мудрено засунуты в сушилку для рук.

Я видела подобную кровавую расправу лишь в кино. Я медленно спускалась по окровавленной стенке, гадая куда же убийца успел расчленить детский труп и где глаза жертвы. Под мышлением не заметила как отключилась, потеряв сознание.

Пробуждаться от мимолетного сна неохотно. Мой организм сначала борется с тряской, а потом и вовсе открывает глаза, оказавшись под струей холодной воды. Мать, отдавая меня в университет, причитала и предупреждала о боязни мертвых тел у сильно впечатлительных особах. Она не раз умудрялась поставить ударение в неправильных словах, заправляя за мое ухо прядь выбившихся из косички волос. Я же в свою очередь отговаривала маму, говоря ей, что вряд ли я буду заниматься опасными делами и, в ближайшее время мне это ну никак не светит. Знала ли я что сглажу? Нет.

Совсем открыв глаза, я увидела перед собой Людовика, присевшего на корточках и держащего пустой стакан в руках с неимоверной для напарника заботой. Мои руки рефлекторно потянулись к макушке. Разумеется, волосы стали мокрыми, а по моему лицу еще капала непроизвольными каплями вода. Мой взгляд игнорировал протянутую руку помощи. Я посмотрела невидящим взглядом сквозь напарника. Дверь уборной оказалась заперта и перегорожена желтой лентой. Толпа людей топталась неподалеку. Они заинтересованно перешептывались между собой, временами поглядывая на нашу парочку, но спешить в коридор не собирались.

– На моей практике встречались случаи ужаснее, но я впервые вижу чтобы профессионал от увиденного терял сознание. – Спокойно резюмировал Людовик.

– Вместо своих язвительных комментариев, – не удержавшись, вставила я, – лучше бы помог мне встать.

Людовик без лишних слов протянул мне руку. Я приняла ее и резко поднялась. Моя заинтересованность не раз приносила мне неприятности. Вот и теперь, вместо счастливых посиделок в кафе, нам придется расследовать новое убийство, взяв это дело под свое крыло. Я без зазрения совести положила руку на плечо напарнику.

– Звони Олегу. Мы берем это дело под свое крыло. – С неподдельной уверенностью в голосе сказала я.

Людовик хмыкнул, стряхивая мою руку со своего плеча. Он достал телефон из кармана своего пиджака и начал набирать знакомый ему номер нашего дорогого босса.

– Надо было тебе все же разрешить сходить тогда в уборную. – Мимолетом отметил он, не отрываясь от экрана мобильника.

Я ударила его рукой по спине и прошипела:

– Не дождешься.

Мария протолкалась мимо заинтересованной толпы. Ее волосы растрепались, а помада на губах слегка размазалась.

– Я вызвала погребальную службу и закрыла двери кафе на ключ. Никто не сможет выйти из заведения до конца разбирательств.

– Ты связалась с родителями детей? – Спросила у официантки я.

Она кивнула, не удостоив меня взглядом, и продолжила разговаривать с Людовиком, который в свою очередь приостановил набирание телефонного номера Олега. Он не любил параллельно разговаривать с кем–то и трещать по телефону.

– Нам нужны еще камеры видеонаблюдения.

Мария опустила голову, а я слегка покачала головой. Ей не нужно оправдываться за отсутствие ума у администрации. Мы безмолвно переглянулись с Людовиком. Я уже знала, о чем он подумал. Отсутствие камер может усложнить нам расследование и научить меня всем тонкостям работы начинающей журналистки без словесного потока и прикрас.

Людовик махнул рукой, отпуская знакомую, а сам стал вести переговоры с Олегом. Я стояла, прислонившись к стене, и мимолетно наблюдала за изменением в лице моего напарника. Он то улыбался, то хмурился, то качал головой, не забывая сверлить меня насмешливым взглядом. Однако не сказал Олегу о моем причастии к происходящему.