Бессмертья может быть залог и счастлив тот, кто средь волненья их обретать и ведать мог.

- Я и не знал, что господин барон стихотворец – удивленно произнес поляк, неожиданно открывая для себя Унгера с совершенно иной стороны.

- Ваши стихи очень хороши. Поверьте, уж я знаю в этом толк.

- Это Пушкин, господин Калиновский – с достоинством поправил собеседника Унгерн.    

- Пушкин? Ах да, да. Конечно Пушкин, прекрасно помню, он подражал нашему великому поэту Мицкевичу – изрек журналист и, видя невозмутимое лицо барона, торопливо добавил – и английскому лорду Байрону!

- Он переводил на русский язык вирши вашего Мицкевича – холодно поправил поляка Унгерн – а в подражании кому-либо, гении не нуждаются. Я полностью согласен с Александром Сергеевичем, и не могу ничего прибавить или убавить в этих пророческих словах. Я счастлив, испытать это чувство наслаждения при встрече с опасностью, которую мне щедро предрекает наш уважаемый пророк. И если вы этого не поняли, господин журналист, то более я не намерен тратить время на объяснение.

«Господи, какой он азиат, несмотря на своё немецкое происхождение. Впрочем, меня об этом неоднократно предупреждали» - с грустью подумал Калиновский, но его дальнейшее размышление о бароне, прервал черный шаман, вытащивший новую баранью лопатку.

- Господин желает узнать свою судьбу? – с обыденным спокойствием спросил гадатель поляка, ввергнув его в сильное волнение своим тяжелым взглядом. После мрачного предсказания судьбы шаманом Унгерну, журналист сильно волновался; его руки заметно тряслись, а щеки предательски побледнели. Было видно, как внутри человека шла борьба противоположных чувств, но пауза недопустимо затягивалась и, боясь потерять лицо перед сидевшими в юрте людьми, поляк согласился.

Гадатель вновь бросил, кость в огонь и, выждав положенное время, извлек её для прочтения воли судьбы. Калиновский весь напрягся в ожидании худшего, однако монгольские духи в лице черного шамана были к нему более благосклонны. Вердикт гадателя, после изучения трещин, заключался в долгой и спокойной жизни, но без хорошего материального достатка.

Услышав эти слова, поляк облегченно вздохнул и поспешил спросить, от чего он умрёт, на что получил ошеломляющий ответ. Гадатель предсказал ему смерть от руки барона Унгерна, что совершенно не вязалось с предыдущим пророчеством. Он попытался  потребовать у гадателя более подробных разъяснений свой судьбы, но в ответ шаман только ухмыльнулся и сказал, что он  говорит только то, что видит, а толкование увиденного это не его ремесло.      

- Теперь ваш черед  господин капитан – раздраженно сказал журналист, получив столь необычное предсказание своей судьбы.

- А я не хочу, чтобы почтенный гадатель предсказал мне мою судьбу – спокойно произнес Покровский, смотря прямо в разведенный гадателем огонь.

- Как так не хотите? Вы что не верите ему? – удивился поляк.

- Очень даже может быть, что господин гадатель сможет заглянуть за черту обыденности и предсказать будущее, но я не хочу знать его.

- Не хотите!?

- Да, не хочу – коротко ответил Алексей Михайлович, не вдаваясь в подробности.

- Но почему?- продолжал напирать поляк – боитесь?

- Нет, не боюсь, господин журналист, а просто не хочу мучиться вопросом о правдивости сказанного предсказания. Видите ли, в чем дело, знать дату своей смерти, как и основные вехи своей жизни для любого человека крайне вредно и даже опасно.

От сказанных слов поляк с удивлением посмотрел на Покровского, однако удержался от восклицаний и терпеливо стал ждать продолжения.

- Узнав от предсказателя, что его ждет его впереди, любой человек, наверняка сразу потеряет всякий интерес к своей жизни, поскольку отныне ему будет всё известно и изменить что-либо он не сможет, при всём своём желании. Отныне все его действия будут носить определенный налёт обреченности, бороться с которой будет свыше человеческих сил. Неизвестность, это как острая приправа делающая любое блюдо гораздо вкуснее и изысканнее, в отличие от обычной  пресной еды.