- Обживаюсь,  - Степан, отодвинув штору, разглядывает с высоты одиннадцатого этажа абсолютно чужой и кажущийся крошечным двор. – Вы как?

- Мы хорошо,  - хохотнул Лелик. – Готовимся болеть за тебя по-крупному.

Привычным жестом взлохматил затылок. Оброс совсем, на площадке приходится стягивать волосы резинкой. Но даже стрижка не входит в перечень необходимых дел. А вот сказать брату что-то важное – надо.

- Левка, я у матери живу.

Ответная пауза была долгой.

- Понятно.

Нет, ни черта тебе не понятно. И мне непонятно. И сил разбираться нет.

- Она тебя в гости ждет. Очень. Вот я на Европу уеду, диван в гостиной перейдет в твое распоряжение. Будете вместе болеть за меня.

- Степка… ты серьезно? Ты же… - голос брата звучал тихо. – Ты же сам говорил, что…

- Да мало ли что я говорил? – вздохнул Степан. – Что я – ошибаться не могу, что ли? Ждут тебя тут, словом. Ждут и очень любят.

 *

Завтра сорок дней. Она обещала поминальный обед для нескольких человек – из числа тех, кто был и в самом деле близок в последние годы деду. Человек шесть от силы. Намекали, что лучше дома, а не в кафе.

Да и ладно. Закажет пирогов, купит конфет и печенья. Пусть посидят старички, повспоминают Павла Корнеевича Дурова. И, может быть, в беспросвете последних дней  что-то поменяется. Ну а вдруг? Когда-то же это случится? Должно. Должно случиться.

*

Через неделю они едут на Европу. Первые серьезные соревнования в составе национальной сборной. Он в команде приигрался, притерся. «Как тут и был»,  - смеется Артур. Вот на встречу с Королем Степа и прилетел. Степану есть что сказать врачу клуба, который дал ему путевку на самый вверх. Есть что сказать, есть за что поблагодарить. И поздравить Артура с тем, что попал в десятку на Бостонском марафоне. И послушать его рассказ. Он соскучился по Артуру.  И по Матушу. И по ребятам, и по городу. Он успел полюбить этот хмурый и холодный город. И не смог возненавидеть, несмотря на то, что о его гранит в мелкое крошево разбилось то, что с точки зрения анатомии разбиться не может. Но вопреки анатомии – вдребезги. И истекай кровью, и выживай, как хочешь, и учись заново жить с дырой в том месте, где еще недавно было тепло, где лежала белая ладонь с длинными пальцами, куда ему шептали всякие нежности. А теперь там дыра. Оказывается, люди могут жить с дырой в груди и даже успешно играть в волейбол.

В клубе он провел час. Со всеми пообщался, получил напутствие и кучу советов. А с Артуром они потом еще выпили два чайника японского модного чая в компании французского императора – помимо страсти к марафонам Кароль еще и водил близкое знакомство с «Наполеоном» и достоверно знал, где в Питере его пекут самый вкусный. От торта Степка отказался, ему сейчас излишеств позволять себе нельзя, и сиротски грыз овсяное печенье, слушая рассказ Артура о марафоне.

14.5

- Жаль только, что кроссовки свои везучие стер до дырок, - сокрушался Кароль. На одном из марафонов Артур перед самым стартом обнаружил, что расслоилась подошва на левой кроссовке. Его выручила дама – кенийская бегунья с идентичным сорок вторым размером ступни. Тот забег Артур считал первым успехом в своей марафонской карьере, кенийку спустя сутки горячо и искренне отблагодарил в номере отеля, что дало ему полное право снисходительно усмехаться, когда ребята в клубе хвастались своими постельными подвигами. А кроме этого, розовые кроссовки с тех пор стали для Артура символом победы.  И причиной регулярных квестов по розыску этого символа  редкого неженского размера в различных спортивных интернет-магазинах.

- Придется покупать новые, - Степка завистливо покосился на второй заказанный врачом кусок торта.

- Конечно! – фыркнул Артур. – Я в Амстердам без своей розовой прелести не поеду. Жаль, на твой размер такой цвет не найдешь – если только по спецзаказу.