– А если я не желаю? – Я не смотрела на пауков. Вдруг Лайдан поднимет голову и тоже их увидит.

– А у тебя нет выбора, – сказала она. – У тебя нет защиты от того, что я вызову, и оно завладеет тобой на какое-то время. А когда оно уйдет, ты будешь принадлежать ему, и тогда, – она обвела зал рукой, – ты станешь учиться добровольно. В тебе есть то, что всегда откроет нам двери. Иначе как, по-твоему, мы могли бы призывать тебя? И… – Она как-то странно взглянула на меня. – Я думаю, что ты даже стремишься к тому, что таится в глубине твоей души. Ты – одна из нас, сестричка, из тех, кто предпочитает быть скульптором, а не скульптурой. И это правда, которую ты не сможешь отрицать.

– Я не принадлежу Тени, – упрямо возразила я.

Лайдан пожала плечами:

– Что есть Тьма и что есть Свет? Ты слышала лишь одну историю, ту, которую рассказывают наши враги. Многое тебе еще предстоит узнать. Надо ли запирать двери и отказываться от знаний лишь потому, что кто-то страшится того, что находится за дверью? Есть лишь одна вещь, к которой стоит стремиться, и это – Сила! Все остальное поглотит время. Все рассыплется и будет позабыто. Ничто не сможет существовать дольше, чем стремление к Силе. Ты поймешь, да, и ты возрадуешься этому – что ты одна из тех, кто может принять Силу, как ждущая фляжка принимает зимнее вино.

И было в ее словах нечто такое, что часть моей души действительно отозвалась на них. Точно так же, как я усомнилась в себе во время разговора с леди Крисвитой, так и теперь во мне пробудилось сомнение. Я хотела – хотела! – узнать, что можно сделать, чтобы использовать свой Дар в полной мере. Я желала Силы!

И все же… другая часть меня ринулась в битву. Силу можно исказить и извратить, она может уничтожить того, кто ее использует. Она…

Самая крупная из паучих висела теперь над Тсали. Я увидела, как человек-Ящер перевел взгляд ярких глаз с меня на болтающуюся наверху тварь, а еще отметила, что ее сестры тоже разматывают нити и спускаются.

Лайдан подошла и встала передо мной внутри звезды. Она извлекла из-под укрывающих ее полотнищ тумана небольшой черный жезл. Подняв его, она принялась поочередно указывать им на свечи, и те одна за другой вспыхивали маслянистым багровым пламенем. Одновременно с этими движениями она начала читать заклинание.

К горлу подкатила тошнота, и я немного согнулась, прижав руки к животу. Что бы там ни отзывалось во мне на ее чародейство, порождаемое им отвращение просто разрывало мое тело. Но решимость моя окрепла.

В тот самый момент, когда Лайдан призвала существо, которое намеревалась принудить повиноваться ей, я сосредоточила волю на свисающих сверху пауках. Я все еще не знала, как бы использовать их в качестве оружия, но ничего другого у меня не было. А я достаточно многому научилась у леди Дагоны, чтобы знать, что в подобном колдовстве баланс очень хрупок и нарушить его крайне легко. Лайдан окружила и круг, и звезду, в которой мы стояли, защитными знаками, но ей и в голову не пришло ждать угрозы сверху.

От свечей исходил запах, казавшийся мне отвратительным. Однако же я видела, что Лайдан делает глубокие вдохи в промежутках между словами, как будто черпает в этом запахе некую необходимую пищу или энергию. А потом…

Воздух в круге пришел в движение. Но в этот водоворот сверху рухнула первая паучиха. Воздух забурлил. Лайдан вздрогнула, и ее заклинание оборвалось. Вот вторая паучиха исчезла в этой туманной колонне, третья… Лайдан отпрянула, зажала рот ладонью. Впервые при мне она была потрясена тем, что увидела – или почувствовала…

Может, я и не столь восприимчива, как колдуньи, но я ощутила серьезное беспокойство. Вызванное нечто – оно отпрянуло. Оно пришло в ярость. И оно исчезло!

Лайдан закричала и зажала уши, словно защищаясь от какого-то нестерпимого звука. А я ничего не понимала, кроме того, что вызванное существо ушло. А потом исчезла и Лайдан – просто растаяла в одно мгновение.

Пламя свечей погасло, и в комнате стало почти темно. Я была… свободна.

Я влетела в пентаграмму, схватила со стола нож с массивным лезвием, кинулась к Тсали и разрезала веревки. Ментальный барьер между нами исчез. Но в этой комнате, в месте, которое Лайдан назвала Зефаром, что-то еще отягощало дух.

Тсали встал. Его когтистая рука обхватила мое запястье.

«Идем!» – Он помчался к лестнице, увлекая меня за собой.

Стены – как и всё в зале – сделались расплывчатыми, как будто их камень таял и утекал в ничто. Мне показалось, что ступеньки дрожат и осыпаются под моим весом. Видимо, какую бы иллюзию Лайдан ни наложила на это место, сейчас та рассеивалась, и мы могли либо очутиться в ловушке между временами, либо оказаться погребенными под каменными блоками, которые века спустя вывалятся из кладки.