– А может, нам с тобой пойти? – спросил Осока.

– Нет. Я один проскочу там, где не смогут четверо.

– Понял тебя.

Осока кивнул, взял мой плащ и замер на месте, а я подскочил к небольшому амбару рядом с забором епископского двора, вскарабкался на крышу и просканировал подступы к двухэтажному терему Нифонта. Люди спали, и только у ворот находилось три человека. Кроме них, были еще собаки, но они сидели на цепи и грелись в будках. Ну и, в дополнение к этому, ветер дул на меня. Все идеально. Только паладинов не чувствую, наверное, они живут в городе. Но ничего, так даже лучше. Пора. Пошёл!

Прыжок вниз. Я на земле. Замер. Огляделся. Спокойно. Вперёд. Вдоль забора к пристройке терема. Здесь остановка, и снова движение. Скользнул в приоткрытую парадную дверь и уже внутри обнаружил охранника – рослого дядю в подряснике и с дубиной в руках, который, накрывшись тулупом, лежал на лавке и мирно сопел.

«Спи, мил-человек, – кинув на него взгляд, пожелал я ему. – Спи, и пусть тебе приснится что-то хорошее. Потому что с утра всё будет плохо. Епископа ты не уберёг, так что отхватишь по полной».

Прихожая клеть осталась позади, я – в горнице. По скрипучей лестнице пошёл наверх. Поднялся на второй этаж, затем на третий, где обитал Нифонт. Поворот. Ещё один, и – тупик, в котором спальня епископа. Здесь тоже страж, и тоже спит. Бородатый громила, ещё здоровее того, что на входе, развалился прямо на полу и перекрыл подход к двери. Верный служака, хоть и расслабленный. В сторону его без шума не оттащишь и мимо не проскочишь. Значит, придётся валить богатыря.

Тихо-тихо, стараясь не скрипеть половицами, я вплотную приблизился к охраннику, и рука потянула с перевязи нож. Еле слышный скрежет стали – и телохранитель епископа пошевелился. Сердце ёкнуло, хотя бояться вроде бы нечего. Но вот он снова затих, и я склонился над ним. На мгновение замер, а затем воткнул острый клинок в горло монаха. Кровь потоком хлынула на пол, и звук вырывающегося вместе с ней воздуха казался очень громким. Здоровяк открыл глаза и дёрнулся. Раз, другой. Потом он попробовал встать, но я ногой прижал его к полу, и вскоре он затих.

Меня снова окружила тишина. Никакой суеты, я никого не потревожил. Нормально. Продолжаю делать то, ради чего сюда пришёл. Рывком я отодвинул тяжёлое тело от двери. Далее потянул ручку на себя и услышал скрип петель. Не заперто, и, если судить по эмоциям человека, который находился в спальне, он продолжал мирно почивать и беды не чуял. Что ж, это неплохо. Нифонт уйдёт из жизни без тревоги и излишней нервотрёпки.

Дверь открылась, и я вошёл в помещение. Темно. Но я всё вижу. Епископ отдыхает на ложе из двух сдвинутых вместе лавок. Аскет. Никаких золотых украшений и ничего, что свидетельствовало бы, что главный священнослужитель Новгорода живёт в роскоши. Истинно верующий человек, что есть, того не отнять. Однако сейчас это роли не играет. Что задумал, то и будет.

Два шага к лавкам. Остановка. Окровавленный кинжал, кстати германской работы, сверху вниз резко и точно пронзает сердце пожилого епископа. Всхлип Нифонта – и епископ умирает, быстро и почти ничего не почувствовав. Я оставил в его сердце своё оружие, разжал ещё тёплую ладонь и вложил в неё прихваченный трофей – небольшой католический крестик из серебра. Улика номер один готова, а следом – улика номер два: кольцо-печатка тамплиера с рыцарским гербом и надписью на латыни «С нами Бог!», которое я бросил на пол. На этом всё, можно уходить, а с утра посмотрю, куда направятся местные инквизиторы, которые пойдут убивать католических гостей. Глядишь, церковникам удастся добить паладинов Бернара из Клерво, а если понадобится, я им ещё и помогу. Дело-то богоугодное, так отчего людям не помочь? Чай, кровушка в нас общая, точно так же как и враги. Правда, не все это понимают, но это ничего, разберутся.