– Ну тогда вам придется нас связать, – глядя глазами блестящими и веселыми, как у молодой собаки, сказал он. – Иначе корабелы поутру вздернут нас на реях.

– Драть тебя некому, Джим, – зашипел на него звонарь. – Порка нам считай что уже обеспечена.

– Зато живой останешься, – бросил старший ворчливо. – А если, Пит, звякнешь сейчас в колокол, я тебе самолично пинков навешу.

За их перепалкой Уорик наблюдал с хмурым нетерпением. Он, честно говоря, ожидал быстрой жестокой схватки с караульными, а затем, вероятно, неистовой спешки по последним кораблям у причала, в то время как город уже тревожно пробуждается, чтобы дать отпор злодеям. Пока среди караульщиков шло сердитое перешептыванье, Уорик поглядел на Солсбери с Марчем. Сын Йорка лишь пожал плечами.

Наконец тот, что с фонарем, обернулся к звонарю и, ухватившись за язык колокола, с глухим звяком выдернул его.

– Вот так-то. Мешать мы вам не будем, милорд.

– Я тебя знаю? – пытливо осведомился Уорик.

– Зовусь Джимом, милорд. Джим Уэйнрайт. Лично мы не знакомы, хотя это вы со своими молодцами гоняли нас по лондонским проулкам. Лет уже изрядно прошло, а я помню. – Уэйнрайт усмехнулся, обнажив щербатые, частично выбитые зубы. – Я тогда с Джеком Кейдом ухарствовал.

– Ах вон оно что, – устало кивнул Уорик, наконец-то понимая.

Тысячи кентцев воротились после той жуткой ночи с хорошей поживой. Сколькие из них, интересно, еще вспоминают ту бучу с теплом, а то и с ностальгией.

– С Кейдом и его друзьями, однако, несправедливо обошлись, – неодобрительно покачал головой Уэйнрайт. – Эти парни о том и не знают, а вот я все помню. Королева нас тогда простила, отпустила с миром, а затем на нас наслали этого коршуна, шерифа Идена. Не один дружок у меня пал от его подлых рук. А ведь они были прощеные, как и я. – Уэйнрайт оглянулся убедиться, что его подручные не собираются дать деру. – Мы тут все слышали разговоры от моряков насчет повстанцев из Кале. Вам тогда удача разок изменила, но теперь-то вы небось усвоили, что к чему?

– Может, и так, – тихо сказал Уорик, вызвав у караульщика смешок.

– Я тоже, милорд, о том подумал. – Уэйнрайт поглядел налево, где сейчас через бухту отходил черный силуэт корабля, парус которого на рее был уже бесшумно поднят снующими фигурами. – Стало быть, вы за королевскими кораблями?

Уорик кивнул и усмехнулся несколько удивленно.

– Ох, они поутру взбеленятся. Догадаться несложно. Что до меня, то мне с королевскими людьми не по пути. Во всяком случае, когда есть шанс поквитаться с ними за Кейда. – Уэйнрайт задумчиво поскреб подборок. – Если же вам нужно пополнение, милорд, то где его искать, как не в Кенте. Не нужно ходить за тридевять земель, вот что я вам скажу. Не один я скриплю еще с досады зубами по той ночке. Да и то, что в Ладлоу случилось, тоже не всем тут по нутру.

– А что Ладлоу? – тихо заметил Уорик. – Мы ушли только тогда, когда уже не оставалось никакой надежды.

В глазах Уэйнрайта мелькнуло замешательство.

– А у нас тут молва, что король благословил своих храбрецов напасть там на соседнюю деревушку. Хуже разбойников-французов с нею обошлись. На Рождество по стране только разговору и было. Сплошь глумление и убиение невинных. Баб всех перещупали да обесчестили. Жуть. А король-то Генрих, говорят, и ухом не повел, как будто так оно все и надо. Истинно вам говорю, милорд. Так что когда будете готовы, то лишь бросьте по Кенту клич и посмотрите, что случится. Только и всего. Нам тут не больно нравится слышать, как королёвы люди убивают женщин с детишками, вот что. И посчитаться с обидчиками тут много у кого сердце горит. К тому ж не забывайте, это ведь мы тогда прогулялись по Тауэру. Кольчуг да лат у нас, быть может, и не в достатке, да только кентцу они без надобности. Они народ такой прыткий, что никто и глазом не моргнет.

Весь этот разговор Солсбери слушал без единого слова. Он смотрел в ночную бездонность неба, где уже меняли свое расположение звезды, и сейчас тронул сына за руку.

– Нам пора, – поторопил он. – Этих людей давай свяжем, и поскорее к оставшимся кораблям.