— Хороша? — женщина, флиртуя, склонила черноволосую головку к плечу. И сама же ответила: — Знаю, что хороша. Ладно, поговорим не здесь.

И… Не знаю, как это описать. Меня дернуло с места и словно бы потащило вперед. Или пространство переместилось, а я остался стоять на месте? Во всяком случае, ноги ни на миг не утратили контакта с поверхностью земли. Кажется.

Только что мы стояли на границе тумана, и я еще слышал голоса друзей, и вот оказались в небольшой, бедно обставленной комнате, где из мебели был лишь невысокий, мне примерно по колено, столик. Пустой столик. Который, едва мы к нему «приблизились», стремительно вырастил из себя бронзовый чайник, несколько плошек с чем-то, похожим на варенье, и чашек под питье.

— Садись, гость, — с искрой смеха в голосе произнесла женщина. Тут же я обнаружил у себя за спиной тюфяк, на который и опустился. Даже подумать об этом не успел, будто против воли сел.

Все происходило настолько стремительно, что я даже не испугался. Превращение Матушки И, перемещение в какой-то дом, чай этот. При этом я вполне отдавал себе отчет о том, кто меня в гости позвал.

— Ты Бай Гуцзин? — спросил я, в то время как хозяйка уже наливала мне кипяток в чашку.

— Это не мое имя, — откликнулась она, как мне показалось, с раздражением.

— Ок. И как мне тебя называть?

— А зачем тебе меня называть? — женщина подняла чашку двумя руками и церемонно вручила мне.

Я принял. На автомате, но принял. Пить, понятно, не стал. Выжидающе уставился на демона в обличье красивой женщины.

Она и правда была красивой. То ли я начал привыкать к китайским стандартам, то ли и правда в моем мире-времени китайцы выродились, густо смешав свою кровь с монгольской и сотен других племен. В общем, походила она больше на метиску, какие рождаются от союза европейцев и азиатов. Кожа скорее белая, чем желтая, разрез глаз чуть уже, чем у моих соотечественников, но шире, чем у привычных китайцев. Нос не мелкий и не крупный, изящно прорисованный на чуть вытянутом лице. Небольшой подбородок, щечки с ямочками — надо же, милота какая!

Взгляд опустился ниже, оценивая тонкую шею. Узкие плечи, едва прикрытые тонким красным шелком. Грудь — кто там говорил, что китаянки плоские? Уверенная троечка! И без всяких лифчиков, насколько я могу судить!

Наряд красавицы составлял тончайшей ткани красный халат, небрежно наброшенный на белую ханьфу — тот же халат, по сути, только больше похожий на привычные мне женские платья.

При этом я понимал, что передо мной — скелет. Как там целительница говорила? Женщина, чей скелет станет обиталищем демона, должна прожить неправедную жизнь, остаться бездетной, но вытравить из своей утробы троих. Умереть насильственной смертью, а тело ее не должно быть похоронено. И так пролежать не менее двенадцати лет. То есть не просто скелет, а очень старый скелет!

Чтобы не забывать этого и не очароваться красавицей, которая была, я уверен, не более, чем иллюзией, я представил ее в виде анатомического пособия в классе биологии. Желтоватые кости, обряженные в яркие китайские ткани. Вышло довольно убедительно.

— Ну, не знаю… — протянул я задумчиво. — Вот захочу я еще чая, и как мне его попросить? Эй, Буй Гуцзин, налей мне еще чашечку?

Страх все еще не приходил. Вместо него я чувствовал какое-то нездоровое возбуждение — того и гляди кинусь на женщину и начну с нее одежды срывать. И она, похоже, против не будет. Вон как наклонилась… Провокационно!

Демоница рассмеялась. Смех ее был низким, тягучим и невероятно притягательным. Развратным даже. Так, по моему мнению, должны были смеяться шлюхи в салунах на Диком Западе. В той его версии, которую в кино показывали.

— Сильное ци. — сообщила она, оборвав смех. — Я чувствую.

Ее слова отозвались во мне дрожью. Опять же, не от страха, а от сильного, чертовски сильного возбуждения. Я вообще не уверен, что когда-то кого-то так хотел. От немедленных действий, которых от меня, надо полагать, и ждали, удерживала только картинка, которую я без устали держал перед глазами.