– Мы об этом госпитале впервые от этих палачей и услышали – двое охранников, думая, что действие успокоительных началось и я уснул, начали обсуждать его. Говорили, что наступит время, когда они наконец захватят вражеский оплот, где ведутся разработки лекарства. Для охотников этот госпиталь был проблемой и чем-то мешал, поэтому мы и отправились на его поиски.

– Дошли до вас, а дальше вы уже знаете, что произошло. Когда вы рассказали нам про того бандита с лекарствами, которого встретили, мы убедились, что этот госпиталь на самом деле существует и что там ведутся поиски панацеи.

– И, возможно, изобрести ее уже получилось, – добавила Вика. В ее глазах мелькнула искорка надежды. – А нам надо вылечить Глеба. Ну и вас тоже.

– Меня лечить уже поздно, – невесело улыбнулся Каша и махнул рукой. – Я уже реликт этой эпохи.

– Никогда не поздно! – с жаром возразила девушка. – Умерло и так слишком много людей. Надо спасать тех, кто остался.

– Ладно, хватит попусту рассиживаться, – старик привстал, давая понять, что разговор закончен. – Коли вы хотите отправляться сегодня вечером, тогда вам необходимо как следует отдохнуть. Предлагаю, хоть сейчас и светло, немного вздремнуть, чтобы набраться сил перед дорогой.

Глеб и Вика возражать не стали. Девушка разместилась на кровати, ее брат нашел место в комнате напротив, Каша лег на диван в прихожей, сходу отвергнув предложения поменяться с Глебом местами.

– Я неприхотлив, мне и этого достаточно, – пояснил старик, уже начиная зевать. – Все, отставить разговоры. Всем спать.

И, еще раз зевнув, провалился в тяжелый сон.

Сквозь пелену беспамятства доносились голоса умерших людей, их было много, и все они перебивали друг друга. Старик поначалу пытался разобрать, что они говорят, но потом бросил это дело и стал глубже погружаться в сон. Голоса отстали и дали наконец как следует отдохнуть.

Перевернувшись на другой бок, Каша произнес спросонок, по привычке, позабыв самого себя:

– Мира, а правду говорят, что…

Сказал и осекся. Вспомнил, что нет уже в живых жены и что не будет теперь таких привычных разговоров ни о чем перед самым отходом ко сну. Вспомнил и грустно замолчал, подавленный навалившейся душевной стылой теменью. Защипало глаза, но он стерпел, крякнул только чуть слышно и отвернулся на другой бок. Задремал.

И вновь снилась какая-то то ли пелена, то ли саван, сквозь который угадывались тени. И каждая такая тень была ростом с многоэтажку. Это были скелеты, они ходили по вечерним улицам, прятались за дома и смотрели на одиноко идущих прохожих своими огромными, похожими на фонари глазами.

Очнулся от тяжелого озноба, сдавившего грудь железным обручем. Тело безудержно билось в судорогах, нестерпимая боль прошивала до самых кончиков волос. Стуча зубами, Каша сжался в комок, но и это не помогло. Морозило очень сильно, лихорадка выгнала из тела остатки тепла. Стало страшно, он вдруг явственно почувствовал, как умирают от холода люди, смерть словно поцеловала его в макушку. Старик засипел, пытаясь закричать.

На железной кровати, укрывшись с головой, дрожала, стуча зубами, Вика.

«Очаг погас!» – сообразил Каша и повалился кулем с лежака. Больно ударившись коленями, начал ползти к камину. Одеревеневшее тело с трудом его слушалось.

На шум проснулся Глеб и сразу же в панике начал бормотать:

– Что такое? На нас напали? Почему так холодно?

– Очаг остыл, – едва выдавил из себя застрявшие в горле слова Каша. – Температура резко упала, надо развести огонь, иначе замерзнем тут. Быстрее!