Впрочем, скакуном эту нестарую и очень покладистую лошадку назвать было нельзя. Пенрод сразу сообразил, что следовать за группой он может, но ускакать от них ему вряд ли удастся. Догонят в один миг со всеми вытекающими последствиями.
И тем не менее капитан чувствовал себя в буквальном смысле на коне. Конечно, это был далеко не знаменитый арабский скакун, но все же приятнее чувствовать под собой лошадь, а не острые камни и колючие кустарники. Они ехали в сторону голубых гор, возвышавшихся на границе Абиссинии, и Галлабата – последнего сторожевого пункта дервишей, за которым начиналась чужая земля. Несмотря на кажущуюся близость гор, до них предстояло ехать почти десять дней. Постепенно дикая земля осталась позади вместе со слонами и другими крупными животными, на которых можно было поохотиться. Теперь перед ними расстилались засеянные дуррой и другими злаками поля, принадлежащие суданским племенам. Вскоре они стали медленно подниматься по склону центрального горного массива.
Во время остановок для очередной молитвы Осман Аталан, как правило, удалялся в тень, расстилал там персидский ковер и молился, а потом молча ел, глядя на возвышающиеся впереди вершины. Но однажды он неожиданно пригласил Пенрода, предложив ему место на ковре напротив себя.
– Раздели со мной мою скромную трапезу, – сказал он, загадочно улыбаясь.
Аль-Нур расставил между ними лепешки из дурры, асиду и сырокопченое мясо антилопы. Обычно он же перерезал горло животному сразу после того, как его подстрелили, чтобы мясо годилось для мусульманской трапезы. Осман поблагодарил Аллаха за еду, попросил благословить ее и, выбрав самый лучший кусок, макнул его в соль и протянул Пенроду.
Тот даже отпрянул от неожиданности и растерялся. По арабским обычаям, приняв мясо и соль из рук Османа, он должен будет с ним примириться. Для кочевых арабских племен этот ритуал символизировал прекращение кровной вражды и служил своеобразным способом восстановления мира. Если после этого он попытается бежать или предпримет враждебные действия против Османа, то тем самым нарушит клятву верности.
После недолгого колебания Пенрод принял единственно верное решение, убедив себя в том, что, будучи христианином, а не мусульманином и уж тем более не соплеменником беджа, может не связывать себя подобными обязательствами долга и чести. Он принял мясо с солью из рук Османа, тщательно прожевал его и проделал то же самое в отношении Османа. Халиф без раздумий взял угощение из его рук и благодарно кивнул.
Они ели медленно, наслаждаясь каждым куском, а их непринужденный разговор касался взаимных интересов обоих – война, охота и искусство владения оружием. Поначалу эти темы носили самый общий характер, но вскоре Осман Аталан стал задавать Пенроду более конкретные вопросы, касающиеся военной подготовки британских солдат и офицеров.
– Как и вы, мы тоже очень воинственные люди, – пояснил Пенрод. – И большинство наших королей были превосходными воинами.
– Да, я слышал об этом, – кивнул Осман. – Более того, собственными глазами видел, как воюют ваши солдаты. Интересно, где они обучались военному мастерству?
– Рядом с нами проживает большой народ, который все называют французами. Мы часто соревнуемся с ними в боевом искусстве. Кроме того, в нашей огромной империи есть немало земель, которые нужно держать под контролем и подавлять всяческие восстания. А в мирное время мы готовим военных в специальных школах, созданных много веков назад, где учат военному делу. Из них могу назвать две самые знаменитые – Королевская военная академия в Вулвиче и Королевская военная школа в Кэмберли.
– У нас тоже есть специальная школа для наших воинов, – кивнул Осман. – Она называется пустыня.
Пенрод засмеялся:
– Да, поле боя – лучшая школа, но мы считаем, что академические занятия тоже очень полезны. Все дело в том, что большинство наших выдающихся полководцев от Александра до Веллингтона подробно описали свои великие сражения. И в этих книгах мы находим много полезного для себя.
Когда они снова отправились на восток, Осман ехал рядом с Пенродом, продолжая интересный для обоих разговор и иногда переходя на весьма горячие споры. Капитан рассказал, как Бонапарт не смог разбить британское каре под Ватерлоо, и халиф не преминул пошутить на этот счет:
– Мы, арабы, никогда не учились в военных школах, однако же сумели разбить ваше каре под Абу-Клеа, в отличие от того француза.
Пенрод мгновенно проглотил наживку, на что Осман и рассчитывал.
– Вы не разбили наше каре! – горячо возразил он. – Просто прорвали его в некоторых местах, но наши шеренги быстро восстановили целостность боевого строя, заманили в ловушку вашего эмира Салида и уничтожили его вместе с сыновьями и другими воинами!
Они спорили друг с другом, словно кровные братья, но когда повышали голос, следовавшие позади аггагиры напрягались и пришпоривали, чтобы в случае необходимости броситься на помощь халифу. Осман останавливал их взмахом руки. На вершине очередного горного хребта он вдруг осадил лошадь и показал рукой вдаль.
– Перед нами лежит земля абиссинцев, наших заклятых врагов в течение многих веков. Если бы ты был моим генералом и я приказал тебе захватить всю эту территорию вплоть до Гондара, а потом удержать ее под напором войск императора Иоанна, как бы ты выполнил эту задачу в соответствии со своим академическим образованием?