— Его фамилия Селлини, и у него нет разрешения входить в мой сад.
Он снова улыбнулся, на сей раз грустно.
— Должен признаться, я разочарован. Нет, пожалуйста, не вставайте. Вам нужно выздоравливать, тем более что вы — если можно так сказать — не первой молодости. — Он взглянул на свое отражение в одном из облезлых зеркал и тактично добавил: — Впрочем, и я не первой. Желаю вам всего хорошего, благодарю за прием и ухожу.
После его ухода солнце погасло. Злость все нарастала. Она дождется Селлини, выпьет крепкого кофе, сделает все, что угодно, чтобы не уснуть, пока не услышит, как он вернулся. Та вещь, письмо, а теперь еще и это. Гвендолин избавится от него и найдет какую-нибудь симпатичную тихую леди не первой молодости. О, как больно ударила ее эта фраза! Несмотря на то, что он отнес и себя к той же категории. Но Селлини! Она выселит его, как только сможет.
Глава 23
Он отправился домой пешком, но, проходя мимо остановки и заметив приближающийся автобус, сел в него. День выдался слишком тяжелым, чтобы прогулка доставляла удовольствие. Деревья уже начали желтеть, опавшие листья пролетали за окнами автобуса. Спину неприятно покалывало, словно прикасались холодные пальцы, и, когда он выходил на углу улицы Святого Марка, поясницу пронзила боль. Остаток пути пришлось проделать пешком, и боль слегка утихла.
На Сент-Блейз-авеню, как всегда, машины были припаркованы очень плотно, и на этот раз Микс заметил то, чего раньше замечать нужды не было. У одной из них, старой «вольво», за ветровым стеклом объявление: «Продается», а ниже цена: 300 фунтов. «Вольво» — хорошая машина, служит долгие годы, а об этой явно неплохо заботились. Он обошел ее, заглядывая в окна. Из какого-то дома появилась женщина и подошла к нему.
— Интересуетесь?
Микс ответил, что пока не знает. Ему нравились такие женщины, с фигурой как песочные часы. Она была уже не молода, но привлекательна.
— Это машина моего мужа. Наша фамилия Брунсуик — Брайан и Сью Брунсуик. Брайан сейчас в отъезде, но вернется в среду и может устроить вам пробную поездку, если хотите.
— А сами вы не водите?
Он подумал, что не отказался бы от пробной поездки любого сорта с ней.
— Увы, я уже несколько лет не садилась за руль.
— Жаль, — ответил Микс. — Я обдумаю ваше предложение.
В коридоре, держась за поясницу, он заметил, что дверь гостиной распахнута, и заглянул внутрь. Старая Чосер дремала на софе. Он отправился к себе. За последнее время стало прохладнее, небо прояснилось и выглянуло солнце. Прямые лучи освещали стены лестничного пролета, немилосердно являя глазу каждую трещину, следы от мух на криво висящих картинах, самих мух, забравшихся под стекло и там умерших, паутину по всем углам. Интересно, куда днем девается призрак Реджи? Но Микс приказал себе не думать об этом без особой надобности. Боль в пояснице стала резче. Если не станет лучше, придется идти к врачу.
Первое, о чем Гвендолин вспомнила, проснувшись, было откровение мистера Сингха. Сам мистер Сингх не для нее, а вот Стивен Ривз — да. Внешность и обаяние индуса моментально вскружили ей голову, но она не одобряла межнациональные, смешанные, как говорили во времена ее юности, браки, да и наличие жены было для нее камнем преткновения. Неизвестная и невидимая миссис Сингх, которую Гвендолин небрежно назвала «дикой женщиной в чадре». Однако то, что поведал мистер Сингх, вытеснило все эти мысли из ее головы.
Пока она отсутствовала, и не просто отсутствовала, а лежала в больнице, этот мужчина, жилец, побывал в саду дважды и вырыл ямы в ее клумбах. Когда Чосеры жили в достатке, за садом ухаживал настоящий садовник, клумбы пестрели нарциссами и дельфиниумом, цинниями и георгинами, кусты были подрезаны, а лужайка напоминала бархатный ковер. В каком-то смысле Гвендолин до сих пор видела его таким — конечно, он немного зарос, но умелые руки могли бы запросто привести все в порядок за какой-нибудь час. И вот в этот маленький рай вторгся захватчик с лопатой — что наиболее вероятно, с ее лопатой — и копал ямы. Без ее разрешения. Ходил на ее кухню, в ее прачечную, скорее всего, оставил там те стринги. И зачем он это делал? Конечно, хотел что-то закопать. Или украл что-то из ее вещей, что-то ценное, и закопал в саду, пока не найдет скупщика краденого. Гвендолин твердо решила обойти весь дом и найти то, что пропало. От ярости кровь в ней закипела с новой силой. Сон слетел с нее окончательно, но чувствовала она себя странно — голова кружилась, а в теле ощущалась неприятная слабость.
Несмотря на это, она все равно пошла бы наверх, потихоньку, отдыхая на каждой площадке, но тут появилась Куини Уинтроп. Услышав звук открывающейся двери, Гвендолин понадеялась, что явился жилец и можно будет не преодолевать пятьдесят две ступеньки, но ее надежды рухнули, когда раздался голос Куини:
— Ку-ку, это я.
Долго ли они с Олив собираются приносить ей подарки? Неделю? Месяц? До скончания века? Ей успели надоесть шоколад, батончики мюсли, груши и виноград. Но Куини выудила из сумки бутылку портвейна, что было значительно приятнее, и, повеселев, Гвендолин искренне поблагодарила подругу.