— Так, на память.

— Она вам не нужна. Представьте, что, когда будут обыскивать ваш труп, ее найдут и у меня будут крупные неприятности.

— Странное у вас чувство юмора, мисс Дэннингс. Это смешно?

Я пожала плечами. Не надо думать, что я все говорю только для того, чтобы над этим смеялись. Это просто вырывается у меня помимо воли или точнее по давней привычке. А может, я с этим родилась.

— Не очень-то красиво это — рыться в чужом бумажнике без разрешения хозяина, — не смолчала я, — и где вас воспитывали?

— Я ничего не взял.

— А это не имеет значения. Я была о вас лучшего мнения, мистер Кингсли.

— Ну, ладно, ладно, — он сунул мой бумажник обратно в сумочку, — извините. Примите в качестве отступного, — и Кингсли вынул из кармана круглые часы, — подходит в качестве компенсации?

— О, я их помню. Я их видела, когда обыскивала ваш костюм.

— Вы меня обыскивали? — изумился он, — серьезно?

— Конечно. Я еще подумала, что вы из Скотланд-Ярда.

— Почему?

— У вас был такой представительный вид. Вот, думаю, дожили, наш маньяк уже агента Скотланд-Ярда прихлопнул.

Он не выдержал и расхохотался, склонившись вперед. Потом заметил:

— Меня еще никогда не обыскивали.

— Тогда вы можете считать себя счастливчиком, — я осмотрела часы, которые Кингсли презентовал мне, — дорогая штучка. Вообще-то, это много за возможность обыскать мой бумажник. Там и сотой доли такой суммы не наберется.

— Зато у вас тоже будет представительный вид, если вы будете их носить.

— Нет, носить я их не буду. Иначе это будет очень недолго. Часы — мой крест. Я постоянно их бью.

— А я думал, ваш крест — ключи.

Я захихикала: