— Она умерла.

— Сочувствую. Но раз вы родились в 1640 году, то прошло более трехсот лет. Люди так долго не живут.

— Она умерла не от старости.

— А от чего?

— Не ваше дело.

Я кивнула, соглашаясь с этим. В самом деле, не мое. Какая мне разница, отчего она умерла? У меня есть куда более важные вопросы. И один из них я озвучила.

— Ну как? Вы уедете?

— Я давно бы вас убил, но вы очень забавны.

— Значит, у нас много общего.

— Мисс Дэннингс, вы прекратите язвить?

— Я язвила? — удивилась я, — кажется, нет. Так вы уедете?

— Хорошо.

— Вот и чудненько, — я открыла дверцу машины и вылезла наружу.

Повернулась и успела заметить, как Кингсли преспокойно обшаривает мой бумажник. Я потеряла дар речи.

— А вы лгунья, — сказал он спокойно, — у вас нет ста фунтов.

— Есть, — отмерла я, — в кармане. Кстати, это мой бумажник.

— Я знаю. Просто посмотрел, нет ли здесь вашей фотографии.

— Зачем мне фотография в бумажнике? — я пожала плечами.

— Некоторые носят.

— Это фетишизм. А зачем вам моя фотография?