— Зато сказано в вампирской. А у элуантропов у демона, что согласился на эту сделку, даже имя есть. Здохриштук.

— Здх-ри… что? — у меня язык в трубочку свернулся. До этого момента я была уверена, что только у фейри и светлых эльфов трудновыговариваемые имена. А оказывается, демоны поинтереснее будут… хотя, это же сказка. Чего там только нет.

— В общем, нашел будущий Мертвец жадного демона, дал ему денег и попросил вернуть его к жизни. Демон согласился, но поставил условие: воришка должен отдать ему все, что имеет.

— Все деньги Геенны, верно? — уточнила я.

— Нет. Это только у гоблинов есть эта приписка. У остальных — все, что имеет, до последнего гроша. А у фейри демон потребовал у воришки душу. После второй смерти, разумеется. А воришка решил, что очистится от грехов, да и отправится в Парадиз после второй смерти. Туда, где демон-помощник его не достанет. Обмануть он решил своего благодетеля, если это слово в принципе применимо к такому существу, как демон.

— Хороший план, — пожала плечами я. — Дальше что?

— Дальше демон вернул предприимчивого вора в подлунный, и начал тот жить по-прежнему. Вот только жизнь его стала унылой. Не чувствовал он больше вкуса дорогого вина. Не радовали его даже самые удивительные чудеса. Не знал он ни любви, ни нежности, ни злости. Не боялся он никого и ничего, да и не нужен был никому. И все оттого, что солгал он демону не только насчет дальнейших планов. Часть монет, украденных в Геенне, от все-таки придержал в одном из своих карманов бездонных. Только тратить их не стал. Или не мог, кто знает? В сказке гоблинов он хранил их в особом сундуке, но в других преданиях упоминаний о нем нет. Всего тридцать их было, как понимаешь.

— Двадцать четыре золотых и шесть серебряных, — чувствуя себя очень странно, произнесла я.

Это все сказки. Но… как же моя жизнь похожа на ту, что вел Мертвец после воскрешения…

— В общем, закончилась у парня вторая жизнь, умер он. Что там с ним в Геенне снова приключилось, не знает никто. Вот так.

— Хорошие сказки. Только ни к чему они нас не привели, — разочарованно протянула я. — Хоть восемь версий, хоть тридцать пять! Все одно. Мертвец умер, а монеты остались, вот и все. А тот, кто коснется их — платит долг Мертвеца. Мы сгнием заживо, Даг. Оба.

Повисло меланхоличное молчание. Все зря. Все, что со мной происходит — бессмысленно. Я родилась, для того, чтобы умереть, так и не успев вкусить настоящей жизни. А Даг… зачем он в это влез? Как он мог быть таким идиотом? Нилди, ворожея без диплома, пробормотала какую-то чушь, а он ей поверил! И теперь он обречен расплачиваться за свою глупость.

Платить долг Мертвеца вместе со мной.

— Ты чего приуныла? — голос Дага звучал подозрительно жизнерадостно. — Все же хорошо.

Я почувствовала, что у меня внутри понимается волна негодования и жуткого, совершенно нестерпимого желания врезать этой наглой морде лопатой! По морде, ага!

— Ты ведь еще не все рассказал, верно, — прошипела я с таким свистом, что сама испугалась собственного голоса. Даг, тот и вовсе икнул.

— Так я и не утверждал, что закончил! — он опасливо покосился на меня. — С чего ты это вообще взяла?

— У тебя был такой тон, будто «сказке конец»!

— Ну прости, я с мыслями собирался. Сейчас будет как раз та самая часть, где версии различаются. У всех.

— Ну и чего ты молчишь тогда?!