Все такой же. Смуглая кожа, желтые глаза со шоколадными росчерками в радужке, черные волосы с золотыми прядями, что переплетаются в прическе. Пчелка, а не фейри.

– Ула, думай о том, чего ты так хотела! Нужно идти!

– Зачем? – выдохнула я, кладя ладони на его грудь, скользя ими выше, к прическе, и касаясь невероятно гладкого шелкового полотна волос. – Красивые… ты пчелка, а не высший.

– Нет, малышка, я оса. Мед не ношу, а врежу от души. А теперь нам надо идти!

Этот короткий диалог меня встряхнул, и я уже более осмысленным взглядом посмотрела вперед.

– Солнце, – выдохнула удивленно, глядя на зарево восхода. Рассветные лучи освещали огромный зеленый луг, играли на удивительно крупных каплях росы и листьях огромного дерева на другой стороне.

– Ночь Холлан-Тайда заканчивается для нас. Надо спешить.

И Янтарный медленно вложил в мои пальцы уже знакомую серебряную иголку.

И я шла.

Шла, придерживая подол и прикусывая нижнюю губу до металлического вкуса во рту. Шла, не удивляясь тому, что шелковистая еще недавно трава теперь больно режет ступни, словно мстя за каждый шаг недостойного человека по Волшебной стране. Шла, ощущая, как от земли поднимается мертвенный холод и расползается по мышцам, заставляя их деревенеть.

Шла, слыша, как тот, кто двигался рядом, рассказывает мне о том, что я молодец. Что я восхитительно яркая дурочка, которая не боится показывать свои истинные чувства. Что осталось всего несколько шагов до заветной мечты. И моим новым, красивым копытцам глейстиги будет не страшна никакая трава, пусть даже с самым поганым характером.

Наверное, без Алама я бы просто не дошла до Дуба. Не смогла бы.

Все закончилось так же быстро, как и началось.

Я просто обессиленно прислонилась к шершавой коре огромного дерева. Ну а фейри достал синий диск, похожий на монету… тот самый, который я выловила из Серебряного озера, – и вставил его в какой-то изгиб на стволе.

Артефакт засветился и вскоре превратился в искрящуюся воду, а та стекла вниз, впиталась в корни.

И тогда крона зашумела, заскрипели ветви, а я, отшатнувшись, попала в объятия Янтарного и замерла в его руках, глядя, как на Дубе проступают черты человеческого лица.

– Фейри и человек! – гулко рявкнул Дуб. – Дар принесен – каждый может просить для себя.

– Ты первая, – коснулся губами моего уха Алам, отстранился и чуть подтолкнул меня вперед. И пробормотал себе под нос: – А в тот раз голос у него другой был… Интересненько…

– Я… – Сглотнув сухой комок в горле, я хрипло проговорила: – Я хочу обрести сущность фейри. По праву отданной искры силы и души моей матери.

– Услышано! – громом откликнулся Дуб. – Обретай!