Как он вообще туда поместился?

— На выход, путешественник из Нарнии! — Указывает ему Лев Евгеньевич. — А ты — оденься! — велит мне, лишив меня дара речи.

Кем он вообще себя возомнил, отдавая тут приказы?! Провожаю его обалдевшим взглядом, хлопая ресницами и размышляя, как бы четенько его на место поставить. Чтоб раз и навсегда усвоил, что я девочка взрослая и в папином контроле больше не нуждаюсь.

— Кольцо где? — вдруг обращает внимание на мои руки.

— Потеряла, — бурчу, сверля его сердитым взглядом. Заботливый нашелся. Я еще не простила ему подставу с Ринатом. Папочка! — Не по размеру было. Не заметила, как с пальца соскользнуло. Антон мне новое подарил. — Демонстрирую подарок. — И предложение сделал.

— Ты же поступила разумно? Отказала?

— Да, разумно. Я согласилась.

Он оборачивается к Антону:

— Учти, я теперь банкрот. Свадьба с Катериной тебе ничего не принесет.

— Принесет, — ворчит Антон. — То, чего ты не дашь. — Проходя мимо меня, без стеснения целует в губы и шепчет: — Я без тебя не уйду. Одевайся, не торопись. — Выходит последним и закрывает дверь.

Минуту прислушиваюсь к шагам и тихим голосам в гостиной. Не скандалят. Что-то спокойно перетирают без ругани и мата.

Я переодеваюсь в домашние брюки и майку, собираю волосы в высокий хвост и влезаю в мягкие тапочки. Из комнаты выхожу осторожно, боясь спровоцировать диких кошаков, поселившихся в нашей тесной квартирке.

Лев Евгеньевич сидит на диване, ослабляя галстук, а Антон, сунув руки в карманы брюк, поясницей опирается о подоконник.

— Ты же не нагулялся, паскудная твоя душонка, — фыркает отец.

— Мне двадцать семь, — напоминает ему Антон. — Я достаточно нагулялся. Или что, теперь до старости телок перебирать?

Я останавливаюсь в дверном проеме. Между нами целая гостиная, в центре которой непреодолимый барьер — Лев Громов.

— Я предупреждал тебя не портить Катерину.

— Он ничего не сделал, — вмешиваюсь я в разговор и смело пересекаю комнату. Чувствую на себе офигевший взгляд отца, но лишь набираюсь еще большей отваги. Подойдя к Антону, сама заключаю себя в его объятия. — Вы совсем не знаете своего сына.

— Это ты его совсем не знаешь, девочка, — распаляется наш папа. Закипает. Голос не повышает, только потому что мама не позволит. Ей ничего не стоит послать его, наступив на горло собственным чувствам. Она в одиночку дочь вырастила, так что яйца у нее покрепче будут, чем у бывшего криминального авторитета.

— Ладно, я вас выслушаю. Поделись-ка, Антон Львович, своими планами. Жениться собрался, а на что семью содержать будешь?