Может, не рисковать? Может, поехать не в Европу, а — коли Дим предлагает паломничество — на родину? На родину, о которой никто, кроме мамы, не знает? В Атяшево. Как с головой под одеяло — чтобы скрыться от всех болей, от всех ужасов, от всех кошмаров. Но… нет. Это тоже страшно. Вдруг место, которое в детстве представлялось волшебной страной, покажется сейчас обычной деревней? Все-таки Европу Леля помнила гораздо лучше. И если там вдруг станет скучно — значит, так тому и быть. Попрощаться с воспоминаниями — и жить дальше.

Джинсы, пару рубашек… нет, три рубашки, не так уж много места они занимают. Сарафанчик — длинный, легкий, летящий, невесомый. Шорты… Гм. Не в силах выбрать между «почти до колена» и совсем короткими, Леля бросила в кучку и те и другие. Юбка. Шелковая, расписанная фантастическими цветами и перьями, и главное — невероятно практичная: бог весть, что это был за шелк, с какими добавками, но юбку можно было постирать хоть в раковине вокзального сортира — и надеть через полчаса. И выглядеть роскошно. Ах да, к юбке и шортам надо пару-тройку маечек. И ветровку на случай прохладной погоды. Ну… бельишка чуть-чуть. Купальник. Как можно ехать на Средиземноморье без него?

Кучка на кровати подрастала. Не довольно ли?

Она же не собирается двигаться в… паломничество со связкой чемоданов? Кожаный рюкзачок — не самый маленький, но и не так чтобы здоровенный.

Да, хватит. Если понадобится вечернее платье, она его купит. Не в платьях сейчас дело.

Главное — решить, куда, собственно, отправиться.

Самое соблазнительное — приехать в Пулково и сесть в ближайший (в смысле времени) самолет. Но что, если он будет лететь в Норвегию? Нет-нет.

Скандинавия и вообще Северная Европа скорее пугали, чем привлекали: как приглядишься, тот же Питер, только арабов на улицах куда больше. Не то чтобы Леля как-то не так относилась к арабам, но их замотанные до глаз женщины ее пугали. Кто знает, что там таится, под этими черными покрывалами. Вряд ли дружелюбие. И ладно, если безразличие, а вдруг — ненависть?

Не было у нее сейчас желания отвлекаться на чужие чувства — со своими бы разобраться.

И, конечно, хотелось бы без языковых проблем. Лучше всего у нее обстояли дела с французским, почти не забытым с университетских времен. То ли регулярные приемы в консульствах и представительствах разного рода компаний помогали освежать языковые навыки, то ли просто память у Лели оказалась такая хорошая.

Лучше бы похуже была — сейчас многое, ох, многое хотелось забыть. «Ну-ка, стоп, — скомандовала она самой себе. — Не падай. Не погружайся». Насоветованная Димом поездка — отличная мысль. Занавесить неприятные или болезненные воспоминания новыми впечатлениями.

А что-то, наоборот, даже и вспомнить (она даже нос сморщила от удовольствия): как они с Ленькой «вырывались на недельку». Не достопримечательности смотреть — а просто погулять. Во Франции таких памятных уголков осталось множество. Но юг Франции колыхался плотными толпами отдыхающих. Даже не столько отдыхающих, сколько демонстрирующих себя. Как будто вокруг — сплошные Нельки Гибальские. Нет, Франция отпадала. Да-да, стоит слегка отклониться от Лазурного Берега, и количество курортников резко сократится. Но Леле хотелось именно к морю.

Испания? По-испански она изъяснялась ненамного хуже, чем по-французски, однако последние дни все новостные каналы наперебой рассказывали ужасные ужасы про бушующие там лесные пожары. И что, выискивать места, над которыми не висит сизый горький дым?

Да и в конце-то концов! Хватит буриданова осла изображать! Быстро, чтоб не успеть передумать, закачала в планшет три-четыре навскидку выдернутых из интернета разговорных курса итальянского — и до кучи текстовый разговорник. «Сколько стоит этот зонтик?»

Пусть все начнется с Италии! Леля всегда была отличным попугаем, послушает три-четыре дня курс и заговорит. Ноу проблем, синьоре! Да и английский не перестал быть универсальным.

По Италии они с Ленькой когда-то тоже гуляли частенько. И приморских городков там больше, чем во Франции. Собственно, если посмотреть на карту, вся Италия выходила одним сплошным побережьем. Узкий сапог, разлегшийся (чтоб не жарко было) в водах Средиземного моря. И еще каких-то там морей — это она после, на месте, выяснит.

Чувствуя внутри почти забытую, как будто «предэкзаменационную» дрожь, позвонила Диму — не то чтобы перспектива остаться на каблуке итальянского сапога с нулем на карте ее вдруг испугала. Лелю сейчас ничего не пугало. Но лучше бы без финансовых проблем, отвыкла она от них за последние… ох, двадцать лет. Дим только усмехнулся — яхту, главное, пока не покупай, а так — вперед, я послежу, чтобы ты не нуждалась.

В глубине сознания сизой рыбиной вильнула мысль: нет ему причин так обо мне заботиться.

Леля потрясла головой, отгоняя непрошеную гостью. Глупость какая! Нечего сейчас об этом думать. Надо быстрей собраться — о, кучка с кровати вполне поместилась в рюкзак, отлично, и еще запасные мини-кроссовки туда же, все остальное легко купить, а обношенная по ноге обувь в поездках не то что золота дороже, бриллиантов даже, — и вперед, вперед, поскорее переместиться из опостылевшего вдруг Питера туда, в морскую и небесную синеву, в путаницу узких средневековых улочек, и не важно, куда конкретно.

Почему-то сейчас она совсем не боялась дорожных сложностей. Раньше ее за день свели бы с ума панические мысли: что, если она споткнется на лестнице (и угодит в местную больничку с переломанными ногами?), или перепутает рейс, или, самый страшный ужас, потеряет паспорт?! И вдобавок банковские карты и телефон?! А в голове — ни одного номера (у нее всегда было плохо с цифрами)! И никто не примчится ее спасти! Потому что она позвонить не сможет!