– Как самочувствие? Не устали? Много было желающих сегодня с вами пообщаться.

– Голова немного болит, а так ничего. Сносно.

Слышимость в холле была хорошая, динамики отрегулировали так, будто ты стоишь рядом с ними – там, за стеклом. Катя слушала, затаив дыхание. И это сумасшедший?! Разве ЭТО сумасшедший? Геворкян абсолютно спокоен, садится на стул напротив. А Пепеляев… вот он слегка откинулся, вытянул ноги поудобнее, виски трет… Словно встретились два старых знакомых и присели покалякать – о том о сем…

– Не возражаете, если мы с вами продолжим?

– Доктор, я же в прошлый раз все вам сказал.

– С прошлого раза много воды утекло. И кое-что случилось.

– Я не знаю, как это вышло… честно, доктор, не знаю.

О чем они говорят? О том инциденте. Когда он стекло пытался выбить и выбраться? Пепеляев в глаза Геворкяну не смотрит, смотрит в пол.

– В первый раз после осмотра врачей, помните, вы обмолвились, что слышите «голоса»… «голос»…

– Это было после укола.

– Слышали после укола?

– Нет, я сказал это после укола. Что они мне там вкололи?

– Сыворотку против столбняка. У вас много ран на теле, вы помните, как они появились?

Пепеляев кивнул.

– Вы взрослый умный человек, Роман. А я не следователь и не прокурор. Я врач.

– Здесь же дурдом. Меня за психа тут держат.

– Вас направили сюда на экспертизу. Направили потому, что вы совершили преступление, мотивы которого до сих пор не установлены.

Пепеляев молчал.

НЕТ, НА БЕЗУМНОГО ВОТ СЕЙЧАС, В ДАННЫЙ МОМЕНТ, ОН СОВЕРШЕННО НЕ ПОХОЖ! Катя покосилась на врачей – что я все гадаю, псих – не псих, что вот они о нем думают, специалисты?

– Упоминая про «голос», который вы слышали, вы хотели дать нам понять, что находились под каким-то воздействием?