— Влада, давай обсудим еще раз: ты любила Дорогова, когда появился на горизонте я?
Влада кивнула и прошептала слова согласия.
— Хорошо, но спустя время ты и меня полюбила?
— Да.
— Ты любишь Дорогова сейчас?
— Не знаю, меня тянет к нему.
— А меня ты любишь?
— Да, люблю.
Данил приобнял жену за плечи и осторожно притянул к себе.
— Сейчас у тебя нет проблем в жизни, у тебя всё есть?
— Да, меня все устраивает.
— У тебя есть претензии к тому, как я отношусь к Василисе?
Влада вздрогнула:
— Нет, что ты. Ты любишь её, словно она твоя родная дочь. К этому у меня нет претензий.
— А теперь скажи, чем я хуже Дорогова? Дорогов хотел тебя видеть любовницей, а я нет, я женился на тебе, я всегда открыто говорил, кто ты для меня. Дорогов продал мне тебя, но выбор делал он сам, если бы не хотел продавать — боролся бы, искал способы, рисковал бы — он же мужик в конце то концов. Я делал то, что считал нужным для тебя, а он сделал, как выгоднее для него! Когда я пришел к нему шесть лет назад, Дорогов снова не попытался бороться за тебя, он поверил мне, сделал для себя какие-то выводы и …отступил, Влада, он сам отступил. Я не угрожал, не предлагал финансовые блага, просто сказал, что у нас дочь. И он отступил! Пусть я опять для тебя плохой, но я, по крайней мере, боролся за тебя, рисковал, делал что-либо, пусть плохое, пусть подлое, но не отказывался от тебя, как отказывался Дорогов!
Данил был очень эмоционален, возможно, впервые за всю их совместную жизнь он показал свои эмоции. Влада видела, что он любит её и дочь, это можно было прочитать по его мимике, жестам в этом небольшом монологе, его глаза при упоминании её имени или дочери загорались огнем. Влада потянулась к нему, положила голову ему на грудь и заплакала. Слезы полились сами от эмоций, которые вызвала речь Данила, от того, что он так за неё боролся и борется, за то, что он просто рядом, всегда рядом.
Данил осторожно запустил свои пальцы в её волосы, как так получилось, что он потянул за них, он сам не понял, но услышав шипение Влады, почувствовав её дрожь, Медовой немного опешил. Он сделал ей больно или приятно? Осторожно продолжая потягивать за волосы, мужчина посмотрел в распахнутые глаза своей жены. В них он увидел разгорающееся пламя страсти и желания! Так вот он рычаг Дорогова, вот, чего не хватало его жене. Не ослабляя хватку, Медовой подушечкой большого пальца свободной руки провел по губам Ластовки, заставляя их раскрыться. Дыхание Влады стало тяжелым, губы приоткрылись. Она осторожно провела языком по подушечке пальца Данила. Эта эротическая ласка понравилась мужчине. Он молниеносно припал к её губам с поцелуем, далеко не нежным, как он целовал её все это время, а страстным, яростным. Он сминал её губы, проникая в её рот языком, с каждым движением усиливая свою ласку. Влада стонала и прижималась к нему.
Теперь его ничего не сдерживало, он понял и принял её игру, если ей нравится именно это, он будет играть по её правилам, ради того, чтобы она сделала выбор в его пользу, сохранила их семью, теперь её очередь делать выбор!
Властно, даже отчасти жёстко, Данил отстранил от себя женщину, вызвав стон разочарования, развернул спиной к себе, поставил на колени рядом с диваном, расположившись также на коленях позади своей женщины. Вытянул руки Влады над её головой, уложил на диван, надавил на поясницу, заставляя прогнуться, и снова натянул её волосы, заставляя запрокинуть голову назад, подставляя шею для его ласк. Он покусывал кожу на её шее, заставляя женщину вскрикивать, затем ласкать языком места укуса, вырывая из её уст стоны наслаждения. Она дрожала, дрожала от его ласк, он чувствовал её напряжение. Это сносило Данилу крышу, ему хотелось большего, ему хотелось, чтобы она растворилась в нем, что бы она потеряла грани реальности. Он ласкал свободной рукой её тело, сжимал грудь, пощипывая соски, гладил её ягодицы, не переставая натягивать волосы и целовать жену.
— Хочу тебя, не могу больше, — прохрипела Влада. Она терлась своими ягодицами по его паху, в штанах уже дымилось всё от желания, брюки натянулись и готовы были лопнуть, чтобы дать свободу его органу.