— Известно ли тебе о мече Милосердия? Или о мече Любви, как его иногда называют?
— Конечно, известно, господин, — вы ведь наверняка знаете, кто мой муж. Но если вы хотели спросить, видела ли я его, то — нет.
— Тогда не знаешь ли, где сейчас может быть этот меч? — Устремленный на нее взгляд толстяка внезапно стал напряженным, хотя Карел и сейчас старался выглядеть добряком.
— Когда мой сын был здесь, то говорили, что он и принцесса привезли его с собой в Тасавалту. Но сам он мне ничего о мече не говорил, а я не спрашивала. Уж я-то знаю — нельзя спрашивать о государственных секретах. И где меч сейчас, мне неведомо.
Карел продолжал смотреть на нее с прежней напряженностью.
— Он привез его с собой. И вчера после его отъезда меч был еще здесь. Это не государственный секрет. — Маг внезапно перестал ее разглядывать, тряхнул головой и отвел взгляд. — А теперь меч пропал, и мне тоже неведомо, где он сейчас. А должно ли это стать секретом… — Он вздохнул, не договорив.
Мала ощутила легкий испуг.
— Я тоже этого не знаю, господин.
— Конечно, не знаешь. Я верю — ведь я сейчас внимательно присмотрелся к тебе… и есть еще кое-что, о чем я хочу тебя спросить.
Ее испуганный взгляд поведал о том, что вряд ли она сможет его остановить. Карел снова вздохнул.
— Давай сядем.
Он подвел ее к ближайшей мраморной скамье и уселся рядом, облегченно вздохнув, когда ноги перестали нести тяжесть его тела.
— Правдивый ответ, каким бы он ни оказался, не причинит вреда ни тебе, ни Марку. Я думаю, что он мне уже известен, но все же я хочу быть уверен… Кто отец Марка?
И Мала рассказала о том, что произошло более двадцати лет назад. Тогда она думала, что таинственный незнакомец был герцогом Фрактином. Потом убедилась, что это не так. А еще позднее постепенно ей открылась правда.
— Но, господин, умоляю… мой муж… Джорд… он не должен знать. Он никогда не догадывался. Марк его единственный живой сын. Он…
— Гмм… — протянул Карел. — Джорд хорошо нам служил. И мы сделаем для него все, что сможем. С тобой хочет поговорить принцесса. Но я ей сказал, что сперва хочу побеседовать с тобой сам.
Маг тяжело встал и провел Малу через украшенные орнаментом ворота в другой сад, поменьше, где стояли не мраморные, а хрустальные скамейки, а дорожки были посыпаны чем-то похожим на гравий, но слишком мягким для камня. Там уже стояла принцесса, поджидая их.
«А она красивая девушка», — уловила Мала единственную из сумбурных мыслей, роящихся в ее голове.
Кристин снедало отчаянное любопытство. Ей очень хотелось узнать, какой окажется мать человека, которого она полюбила, — в основном потому, что ей до сих пор было любопытно, каким был Марк в детстве, ведь у нее оказалось очень мало времени, чтобы узнать его получше. Одно дело — по-королевски приказать себе забыть о нем, твердить, что Марк больше не ее возлюбленный, что если она его когда-нибудь снова и увидит, то мимолетно, во время какого-нибудь официального приема… Но почему-то все эти королевские приказы перестали что-то значить, когда появилась возможность поговорить с матерью Марка — пусть и по крайней надобности, о мечах.
Когда минимальные необходимые формальности остались позади, женщины уселись на хрустальную скамейку, а Карел тактично удалился, хотя Кристин не была уверена, что он не подслушивает. Она знала толстого мага давно, и на уме у него сейчас были не только мечи или пропавший клинок, несмотря на всю важность такой потери.