Мишнер ехал на юго-восток мимо оливковых садов, разбросанных по склонам Альбанских холмов. Папская резиденция в Кастель-Гандольфо состояла из виллы Барбернини, виллы Сайбо и огромного сада на берегу озера Альбано. В этом тихом месте можно отдохнуть от бесконечного римского шума — островок уединения среди непрерывной суеты церковных дел.
Климент ждал на открытой террасе. Мишнер снова предстал перед ним в роли папского секретаря — черная сутана с белым воротником, затянутая фиолетовым поясом. Сидя в деревянном шезлонге, Папа любовался оранжереей. Осеннее солнце бросало лучи на высокие стеклянные панели — внешнюю стену сада. В теплом воздухе пахло цветами.
— Колин, принеси стул.
Папа был рад увидеть его.
Мишнер повиновался.
— Вы хорошо выглядите.
Климент усмехнулся:
— Значит, раньше я выглядел плохо?
— Вы знаете, о чем я.
— Я прекрасно себя чувствую. И кстати, сегодня я превосходно позавтракал и пообедал. А теперь расскажи мне о Румынии. Буквально все.
Мишнер рассказал о поездке, умолчав только о встрече с Катериной. Потом он передал Клименту конверт, и Папа прочел письмо отца Тибора.
— Что именно сказал Тибор? — спросил Климент.
Мишнер описал все в деталях, стараясь не упустить ничего, и добавил:
— Он говорил загадками. Что-то скрывал, но, по-моему, он критически настроен к церкви.
— Это я понял, — пробормотал Климент, в задумчивости постукивая костяшками пальцев по деревянному подлокотнику.
— Ему не нравится, как Святой престол поступил с третьим откровением. Он считает, что послание Девы умышленно скрывают. Несколько раз повторил, что вы должны выполнить Ее волю. Не рассуждая и не откладывая.
Старик посмотрел на него долгим взглядом:
— Он говорил об Иоанне Двадцать третьем?
Мишнер молча кивнул.