Причиной вымирания жителей в посёлке был вовсе не крик Риордана и не мертвецы, поднявшиеся на местном кладбище, а оборотень. Крестьяне тут жили крепкие, многие роднились с горцами, а само место было настолько спокойным, что люди не возводили частокол вокруг поселения. Почти у каждого мужика в доме на стене висел щит и проверенный в боях лёгкий пехотный топор, не говоря уже о более качественном личном вооружении.
Они расправились с дряхлыми мертвецами, восставшими во время катастрофы на маленьком погосте, а удаление от крупных поселений сыграло положительную роль в выживании. Так бы и жили, отбиваясь от забредающих в глушь слуг Риордана, если бы не оборотень. Он проникал из семьи в семью, заменял самых сильных, прикидывался женщинами и детьми, пока не извёл всё поселение под корень.
К приходу отряда Грача, двойник был очень голодным. Ему нравилось место пропитанное смертью и его триумфом, он не желал уходить, но нарастающий голод и слишком редкие путники на ближайших дорогах, заставляли его задумываться о поиске новых охотничьих угодий.
Как же он был счастлив, когда увидел тройку людей посреди деревни…
Грач стал первой жертвой не благодаря хитрому расчёту зловредной твари, а из-за банальной случайности. В своей изначальной форме Гуменус мог быть разным, будучи сытым, он походил на чудовищного, двуногого мутанта, а голодным всё больше обращался в бесплотного призрака.
Сидя во тьме подвала, он ожидал, когда люди уснут, чтобы подменить одного из них или отравить их пищу собственной слюной, тогда-то собственно к нему и спустился Грач.
Будучи обнаруженным, оборотень попытался запудрить голову человека наведённым мороком, вот только проклятая печать обернула не самое сильное заклинание чудовищной болью, бросившей парня на колени. Выбить из ослабевших рук меч и факел, сорвать шлем — стало не сложной задачей. А затем укус в шею, отрава в крови и беспамятство…
Двойник поволок Соню туда же, в подвал, и её голова билась о деревянные ступени под незатейливую мелодию, насвистываемую губами монстра.
Глава 17. Театр
Мои руки болезненно затекли, и я не сразу понял, где нахожусь. Под ногами гнилая солома и кости, очень много разбитых в щепки и обглоданных костей.
А ещё я раздет до подштанников… вот же хрень!
Воспоминания всем скопом обрушились на мою голову. Взгляд во тьме под ступенями лестницы, гортанный голос в голове и боль от проклятой печати. Невыносимая, тяжёлая боль ставшая причиной моего поражения.
Самое паскудное, что даже запрос к ИскИну не дал результата. Я просто ничего толком не увидел и соответственно сохранённой информации было хер да маленько. Кто на меня напал? Как он выглядит? Я не знал ни-че-го, за исключением данных о повреждениях в биологическом атласе интерфейса. И по ним выходило, что меня укусили в шею, а затем в мою кровь попал яд.
Отрава кстати, потихоньку попускала, оставляя паскудное чувство дурноты и лёгкое головокружение. Собственно потому я и очнулся, что организм постепенно очищал кровь от вредного воздействия.
Место, в котором я был подвешен за руки, напоминало здоровенную нору с натасканным сюда хламом. Причём о чистоте хозяин этого «дома» явно не парился. Одуряющая вонь нечистот, застарелый запах мертвечины, притоптанная земля покрытая костями…
Всё вместе это могло напоминать логово зверя, если бы не исключительно человеческие атрибуты окружения, вроде тех же свечей, что во множестве были расставлены повсюду и освещали местное убранство. Не знаю, из чего они были сделаны, но к запаху мертвечины примешивался стойкий «аромат» палёного прогорклого жира. Вонь стояла — просто одуряющая.
Повертев головой, я застонал и поморщился от боли на месте укуса. Шею и часть трапеции пекло. Глянул наверх, руки связаны, кисти синеть начали, хреновый знак. Верёвка привязана к скобе, вбитой в деревянный потолок… так, стоп.
Норой мне это уже не казалось. Я что? Под каким-то домом?
Голова болела просто жутко и на это, как выяснилось, была своя, экзотическая причина.