— Подожди немного, мне не хочется упускать покупателя. Столяр, которому мы заказываем лошадей, живет напротив; наш заказ должен быть готов завтра; может быть, у него уже есть готовые лошади, я пошлю к нему мальчика справиться.

— Мы пойдем с ним, — сказал Тулан, — это будет скорее.

— Правда, это будет гораздо проще, — воскликнул Симон, — пойдем, гражданин!

— Я пойду с вами, чтобы назначить цену, — сказал приказчик. — Эй, Жан, становись-ка вместо меня за прилавок.

Симон и Тулан перешли через улицу, приказчик со старым посыльным следовали за ними.

— Почему вы не удалили мальчика, граф Сен-При? — спросил последний.

— Это было невозможно, граф Фроттэ, — прошептал приказчик. — Дюваль очень боязлив и думал, что удаление мальчика, известного всем в околотке, может вызвать подозрение. Может быть, он и прав, а теперь все имеет совсем невинный вид; даже хитрый мальчик ничего не приметил. Значит, вы завтра утром выезжаете в Лондон?

— Да, а вы, граф?

— Я поеду в Кобленц, к принцу, — ответил граф Сен-При. — Только я боюсь, что мы не достигнем цели своего путешествия.

С этими словами они вошли в дом столяра, где застали Симона и Тулана в оживленных переговорах со столяром и его подмастерьем, которые показывали и расхваливали шесть лошадей, расставленных в мастерской.

— Мне кажется, что они все одинаковы, — сказал Симон. — Скажи-ка, гражданин посыльный, которая из этих кровных лошадей нравится тебе больше всех?

— Вот эта, с красной уздой, — сказал Тулан, кладя руку на шею самой большой лошади.

— Какая большая, черт возьми? — со смехом сказал Симон. — Но красная узда, правда, хороша. Если мы сойдемся в цене, то я согласен взять эту лошадь.

Сторговались. Симон с важным видом заплатил двадцать франков, взял вместе с посыльным Туланом лошадь на плечи и пошел.

— Все эти люди посвящены в тайну? — спросил Симон, идя по улице.

— Нет, гражданин, только столяр; он завтра выезжает из Парижа и свезет принца в безопасное место.

— Ради бога, не говори так громко! — пробормотал Симон, бросая вокруг беспокойные взгляды. — Почему ты сам не уедешь из Парижа, где тебе постоянно грозит опасность?

— Я не имею права.

— Ты не имеешь права? Кто же запрещает тебе?

— Клятва. Я поклялся королеве Марии-Антуанетте спасти из Тампля ее детей или умереть.