Да и советники не рекомендовали соглашаться. Говорили:

– Подожди, пока предложат секретаря ЦК. Этот путь в Политбюро партии прямее. Смотри, разве Горбачёв из Ставропольского края не пришёл в Москву сразу секретарём? А ведь Свердловская область не чета Ставрополью. Значительно крупнее и важнее. Так что соглашайся только на секретаря. Над этим уже работают.

А пока не пробился, приходилось продолжать пятки подлизывать и славу живущим наверху петь. То, что сам он, как и многие другие, перестал быть настоящим коммунистом, а может, и никогда не был им, было ясно ему давно. Достаточно было бы вспомнить самые первые обязанности коммуниста, записанные в Уставе о том, что коммунист должен быть честным и принципиальным. Ведь о какой принципиальности коммунистов можно говорить, судя хотя бы по выступлениям их, например, на двадцать шестом съезде партии, где каждый партийный лидер обязательно употреблял фразу "лично Леонид Ильич Брежнев", говоря о его вкладе в дело строительства социализма, или "лично дорогому Леониду Ильичу Брежневу", произнося слова благодарности.

Далеко ли ушёл от них сам Ельцин? С чувством неприязни к самому себе вспоминал он своё выступление с трибуны съезда в восемьдесят первом году. Что говорить, конечно, событие было волнующим. Почти пять тысяч делегатов со всей страны, больше ста двадцати делегаций из зарубежных государств, сотни кино и фото камер нацеленными объективами фиксируют каждое твоё движение для демонстрации всему миру. Тут любое неверное слово, каждый даже случайный жест, не так понятый выше, мог послужить причиной краха карьеры.

Ельцин был предельно осторожен. Речь была отточенной не хуже, чем у других выступающих. И начал её произносить тогда уверенно, будто не сомневаясь сам в правдивости произносимых слов:

– Товарищи! Минувшее пятилетие стало крупной вехой в героической летописи Страны Советов. Как демонстрирует очередной съезд партии, её сегодняшний день – это могучие производительные силы, которыми располагает наше общество, это – блага, которые реально даёт развитие социализма советским людям, это – мир и покой, хранящий их.

Пожалуй, в этих словах было немало правды. Во всяком случае, мир и покой были и есть в стране у людей. Но дальше:

– А всё это результат мудрого коллективного разума, титанического труда, несгибаемой воли и непревзойдённого организаторского таланта Коммунистической партии, её боевого штаба – Центрального Комитета и Политбюро во главе с товарищем Леонидом Ильичём Брежневым.

Вот уж последнее сказанное совсем смешно. Разве не знал он сколько в то время ходило анекдотов о Генеральном секретаре, который давно уже перестал быть действительно генеральным, а являлся фактически простой пешкой, не могущей больше никогда стать ферзём и делал только то, что ему подсказывалось, рекомендовалось, предписывалось. И на трибуне-то стоял с трудом, и смех вызывал откровенный в зале своими ремарками, когда не понимал напечатанный для него текст выступления, но продолжал руководить и против никто ничего не мог сказать, как и Ельцин. Но ведь никто и не заставлял петь лишнюю хвалу.

Скажем, Президент Академии наук страны академик Александров, выступавший как раз перед Медуновым, после которого шёл по списку Ельцин, на том же съезде сумел обойтись без славословия в адрес Брежнева, не назвав его дорогим и не определив его личного участия в помощи советской науке. Ельцин с его амбициями и с перспективами на будущее так поступить не мог и потому говорил, скрывая неприязнь:

– Каждый из нас постоянно ощущал, какой трудной и напряжённой была работа Центрального Комитета, его Политбюро, лично товарища Брежнева.

В порыве подобострастия и желания вырваться вперёд Ельцин тогда упоминал Брежнева, воздавая ему хвалу, даже чаще других областных партийных лидеров, но не забывая показать и свои собственные заслуги. Медленно, с расстановкой, весомо он говорил об успехах своего Среднего Урала:

– Область все годы пятилетки награждалась переходящим Красным Знаменем за победу во Всесоюзном социалистическом соревновании. Эта высокая оценка умножала наши силы, давала возможность полнее использовать экономический, научный потенциал, высококвалифицированные кадры рабочих и специалистов, которыми располагает Средний Урал.

Обком партии стремился наиболее эффективно использовать эти факторы, искал пути повышения действенности своего влияния на развитие экономики и социальных процессов присущими ему формами как органа политического руководства.

Одним из таких путей было усиление партийного влияния на связь науки с производством. С большой благодарностью восприняли свердловчане добрые слова, сказанные об этом Леонидом Ильичём Брежневым в докладе, и ответят делом на такую высокую оценку.

Ну вот кто тянул Ельцина за язык сказать в этой части речи о Брежневе? Какое имел отношение Брежнев к связи науки с производством на Урале? И когда это Ельцин успел узнать о том, что его земляки восприняли с большой благодарностью слова Брежнева, сказанные им в докладе съезду двадцать третьего февраля, если сам Ельцин был допоздна на заседании съезда, а вышел на трибуну с почётного места в Президиуме двадцать пятого?

Естественно, мнения земляков по этому поводу никто спешно не собирал, кроме разве газетчиков, и Ельцину не телеграфировал, да и само выступление его было написано и завизировано к произнесению задолго до начала съезда.

О какой принципиальности могла идти речь хотя бы в этом вопросе? Но этим его словам с упоминанием имени Брежнева аплодировали, как и тогда, когда, завершая выступление, сибирский партийный чиновник высшего ранга Ельцин давал обещания по своему краю, упоминая опять не всуе своего партийного босса:

– Предлагается увеличить выпуск товаров культурно-бытового наз-начения и хозяйственного обихода в полтора раза, к чему привлечь пра-ктически все предприятия. Это реально, так как после указаний товарища Брежнева на пленуме мы чувствуем заинтересованное отношение к этому вопросу практически всех министерств и ведомств. (Словно до этого указания министерства не интересовались своей работой).

Товарищи! Областная партийная организация будет настойчиво бороться за осуществление этих мер, за выполнение решений съезда, планов одиннадцатой пятилетки, ибо у нас нет иных целей, кроме целей партии (тут Ельцин скривил по обыкновению губы, явно кривя и душой) нет выше долга, чем отдавать все свои силы, знания и опыт процветанию любимой Родины. (Аплодисменты – ему поверили). Из документов же двадцать шестого съезда КПСС мы видим будущее нашей страны, будущее нашего края.