Тот в ответ только пожал плечами и хитро подмигнул. Да уж, талант не пропьешь, доказано на деле.

— У них при себе одна вещица, которая принадлежит мне. И я знаю, что эта парочка сейчас скрывается где-то здесь. Приведите их ко мне — или…

Распутин зловеще замолчал и окинул чернокнижников с гадалками грозным взглядом. Правда, если он и хотел вселить в веселящихся чародеев страх и ужас своей пламенной речью, его план явно не сработал. Выглядели они скорее заинтересованными, нежели испуганными.

— Или что? — протянул чей-то нетерпеливый голос. — На самом интересно месте!

— Я превращу ваши жалкие жизни в страдания! — слегка неуверенно закончил Распутин, явно ожидавший немного другую реакцию. Немного подумав, он добавил: — Черви!

На какое-то время вокруг повисла тишина, которая спустя пару секунд взорвалась дружным смехом. Посмеивающиеся кудесники продолжили заниматься своими делами, лицо же Распутина начали покрывать пунцовые пятна.

— Да как вы… — вне себя от бешенства выдохнул он, пока его единственный нервно подергивающийся глаз наливался красным. — Да как вы… да что вы… Уничтожу!..

— Расслабься, дорогуша, — бережно похлопала его по руке проходящая мимо ведьмочка в остроконечном колпаке. — Меня вот лично волокли на дыбы четыре раза за последние сотню лет — нашел, кого муками пугать. Накось лучше — хлебни пунша. Фирменный рецепт госпожи Франни.

Стоявшая возле огромного котла дородная женщина, помешивающая варево деревянным ковшом, отвлеклась от своего занятия и приветливо помахала Распутину пухлой рукой. Он же взглянул на бокал, что сунула ему радушная колдунья, и с силой сжал кулак, да так, что стакан с громким звоном разлетелся на мелкие осколки.

— Поосторожней со стеклом, — озабоченно покачал головой долговязый и худющий как каланча магик. — Так и порезаться можно.

Распутин вперился в него ненавидящим взглядом. А после перехватил посох двумя руками — у оскаленного черепа на набалдашнике в глазницах вспыхнули голодные зеленые огоньки — направил его в сторону незадачливого комментатора и…

— Но-но-но! — остановил его сердитый голос. — Не знаю как у вас, пан, но здесь любая магия, не использующаяся для изготовления грибной настойки, карается жестко и незамедлительно. Поэтому настоятельно рекомендую вам не делать то, что вы задумали.

Смельчаком оказался тот самый престарелый чароложец, что давеча разговаривал с Чунта. Вот только теперь в руке его вместо фужера была длинная волшебная палочка, вокруг кончика которой отплясывали искры.

— Или что? — фыркнул Распутин. — Превратишь меня в лягушку? Ха! Ваши фокусы, быть может, впечатлят невежественного деревенщину, но не меня, величайшего чернокнижника во всем мире, истинного знатока черной магии и магистра темных искусств!

— Громкие слова, — рядом со старичком встала Урсула, вооружившаяся медным жезлом с полумесяцем. — Вот только и мы не на бродячих ярмарках из цилиндров кроликов вытаскиваем на потеху детворе.

Распутин огляделся. Волшебники отставили светские разговоры и бокалы, вооружившись самым разнообразным магическим барахлом — скипетрами, четками, бубнами, амулетами и даже помятым тромбоном — и явно были не прочь пустить его в ход против наглеца, поcмелившего попытаться испортить им вечеринку.

Распутин от злости ажно заскрипел зубами, но через несколько секунд пылающие огни в глазах черепа-набалдашника потухли. Оно и понятно: одно дело преследовать чародея-недотепу вместе со свитой дуболомов-переростков и совсем другое — противостоять целой толпе подвыпивших магиков, которым всю эту гору на воздух пустить как нефиг делать.

— Что ж, хорошо, — Распутин сплюнул на землю и повысил голос: — Сегодня тебе повезло, Кроули, глупый ты пузан, который не в состоянии заставить левитировать даже перышко, но знай: рано или поздно я найду тебя и заставлю пожалеть, что ты осмелился перейти мне дорогу! А из твоего драного кота я сошью шапку на зиму!

Семен только широко зевнул. Признаться, если поначалу угрозы Распутина и могли внушить какой-никакой трепет, то теперь ничего окромя смертной скуки не вызывали. Менеджер по тимбилдингу Федя тоже любил разбрасываться обещаниями устроить всем и каждому официальный выговор, однако так за все время работы ничего страшнее гневного письма на корпоративную почту так и не придумал.

Развернувшись на одних каблуках, Распутин отправился было восвояси, как вдруг его остановил выкрик: