— Товарищ Чкалов, там… там… там…
— Чего кричишь? — обернулся Валерий Павлович.
— Там это, — Абрам ткнул пальцем в сторону иллюминатора. — Баба.
— Голая и на крыле сидит?
— Да, а вы откуда знаете?
— Не обращай внимания. Обыкновенная валькирия.
— Кто? — глаза у Рубинштейна округлились до полной невозможности.
— Не приходилось слышать? Счастливчик, а мне надоели как собаки. И чего вьются вокруг женатого человека? Примета, правда, хорошая. Если рыжая, то к медали, а блондинка — бери выше, к ордену, — Чкалов скосился на иконостас на своей груди и уточнил: — А это хоть какая?
Абрам заглянул в иллюминатор ещё раз:
— Старая, с титьками до колен и седая. На голове тоже седая. Такие к чему попадаются, не к посмертному награждению?
Валерий Павлович, суеверный как все лётчики, не успел обругать не в меру болтливого пассажира. Прямо по курсу вдруг что-то вспыхнуло ослепительно со страшным грохотом, всё вокруг завертелось, расплылось, а потом пропало в ещё одной вспышке…
Последние приготовления перед выходом. Самые поганые минуты, сглаживаемые проверкой многочисленного вооружения и снаряжения. По мнению Ильи, мы напоминали ему небольшое незаконное бандформирование. Шутник, однако. Тем более он неправ — закон как раз на нашей стороне.
— Готовы? Теперь попрыгать…
— Гиви, а зачем попам рыгать? — неестественно громким голосом спрашивает Израил.
Наивный, думает я не расслышу подозрительное бульканье в карманах его разгрузки. Расслышу, но промолчу. Нельзя подавлять разумную инициативу подчинённых. Лаврентий Павлович тоже молчит. Но он человек аккуратный, и если прихватил что-то сверх нормы, то об этом узнаем, только когда сам покажет. Сказывается ГБ-шное прошлое.
— Жалко, что я с вами не смогу пойти, — вздыхает Илья. — Скучно тут стало, скоро совсем закисну.
— К гуриям сходи, развейся, — советует напарник.
— Да ну их… Всё время одно и тоже. Надоело. Знаешь, только с возрастом начинаешь понимать, что не в женщинах настоящий смысл жизни. В них вообще никогда смысла не было.
— Не переживай, — успокаиваю громовержца, — будет и на твоей улице праздник. А помочь нам и сейчас сможешь.
— Как в прошлый раз?