— За дело, — ответил Виктор Эдуардович, на лице которого появилось весьма странное выражение. — Товарищ Сталин, вы не могли бы спуститься в подвал? Мы нашли кое-что интересное.

— Бриллианты для диктатуры пролетариата? — усмехнулся Иосиф Виссарионович.

— Хуже.

— Вот как? Тогда показывайте дорогу. Посмотрим что такое ужасное вы обнаружили.

Вход в подвал обнаружился с обратной стороны шашлычной. Вслед за Филипповым все спустились вниз.

— Это склад макулатуры? — недоумённо спросил Будённый, окидывая взглядом помещение. — Или на растопку мангала бумага заготовлена?

— Не совсем макулатура, товарищ генерал-лейтенант, — подполковник пнул один из плотно перевязанных тючков. От сильного удара бечёвка лопнула и он разлетелся.

— Ну ни хрена себе! — Будённый наклонился и поднял один из листков. На одной стороне были напечатаны всё те же стихи Маяковского, а с другой на бронетанкового командующего глядела размалёванная девица, одетая только в бижутерию. — Тьфу! Так это вот чего писатель сжигал!

— Порнография, — со знанием дела подтвердил баварский король. — У меня в королевстве за такое пять лет полагается.

Сталин пошевелил носком сапога валяющиеся на полу плакаты.

— Я бы с вами согласился, товарищ фон Такс, но тут дело политическое.

— Да?

— Конечно. Налицо попытка дискредитации советской власти в целом, и начальника государственной паспортной службы в частности. И я бы не хотел, чтобы наш серпастый и молоткастый, как правильно выразился Владимир Владимирович, в дальнейшем ассоциировался вот с этим…

— Звоню, товарищ Сталин? — уточнил подполковник.

— Да. И пусть тут разбирается Вышинский.