Это было непонятно, страшно, и она вцепилась в Максима:
— Выведи меня отсюда!
— Катитесь! — заорал Виталий. — И не надейтесь, что я с вами буду делиться!
Максим подхватил слабеющую девушку и потащил к выходу. Он и сам чувствовал себя не важно. В ушах гудели колокола, и немилосердно хотелось спать.
Они прождали в машине полчаса, но Виталий не появился.
— Пойду, притащу этого жадного урода! — сказал Максим.
— А я пока подремлю, спать очень сильно хочется.
Максим вошел в магазин и сразу увидел Виталия, разлегшегося прямо посреди разгромленной им витрины. Он и взять ничего не успел и мирно почивал среди обломков.
— Спать! — услышал Максим чью-то команду, но вокруг никого не было, голос шел изнутри.
Ноги подогнулись, и он бы моментально заснул, если, бросив взгляд на Виталия, не увидел медленно потекшую у него из уха отвратительную зеленоватую струйку.
Он пересилил себя, выскочил наружу и закричал:
— Инна, не спи! Во сне смерть!
Он тряс ее за плечи, девичьи кудри развевались от ветра, и девушка улыбалась сквозь сомкнутые ресницы. Она спала.
Никто не знает, как парню удалось выбраться из города. Картазаев в это время летел в самолете по случаю первого массового поражения людей, и оцепление, уже имевшее приказ стрелять на поражение, остановило машину, выписывавшую немыслимые петли на дороге, всеми имеющимися на вооружении огневыми средствами.
Парень получил четыре огнестрельные раны, и состояние его было критическое.
Врач сказал:
— Я сделаю ему укол, который надолго погрузит его в сон. Крепкий сон- это все, что ему нужно сейчас.
Очевидцы говорили, что парень не хотел засыпать, все порывался что-то сообщить. Он умер во сне.
Потом умер врач, его обследовавший, медсестры, которые его перевязывали. Умерли все, кто стоял тогда в оцеплении. Только сначала они все заснули.
Так все узнали, что сон может убивать.