Глава 4

Глаза слезятся. Нутро выворачивается. Руки трясутся, как у эпилептика. Никаких сомнений — это Многогранная Комната. Меня окружили двадцать две двери, скрывающие тайные знания. Дверь магии, религии, властвования, закона, первоосновы, искушения, а также безумия. Остальные все еще оставались для меня загадкой. Невозможно узнать, что за дверью, не переступив ее порог или хотя бы не заглянув внутрь, что здесь равнозначно. На каждой отворенной двери появились номера с изображениями людей или предметов.

Со временем дрожь в руках прошла. Свет уже не режет глаза, ко мне возвращается самоконтроль. Напротив меня, в самом центре Многогранной Комнаты, квадратный колодец, наполненный вязкой черной жидкостью, зацикленной в вялом водовороте. Черный колодец ведет в Севастополь.

После событий 2127-го от Земли остался только небольшой клочок суши. На нем и стоит этот город. За бетонными стенами Севастополя нет ничего, абсолютно ничего, только черная космическая бездна. Люди, живущие в Севастополе, не боятся смерти, потому что умереть там фактически невозможно — они мгновенно перерождаются, как в каком-нибудь YOBA-шутере. Но ожившие уже не похожи на себя прежних, с ними происходят необъяснимые вещи. И чем чаще они умирают, тем меньше в них остается от людей. Нормальных людей. Эти человекоподобные существа не снились вам даже в самых жутких ночных кошмарах.

Из колодца доносится едва уловимый дребезжащий гул, напоминающий работу холодильника. Подхожу ближе, всматриваюсь в черную мглу. Опускаю руку в колодец, затем вторую, дыра аккуратно засасывает меня внутрь.

Выбираюсь из духовки — порталы в Севастополь появляются в самых неожиданных местах. Рассматриваю пожелтевшие обои старой кухни. В ржавой раковине неподалеку нахожу грязный покореженный нож — без раздумий забираю его. Прогулки улицами Севастополя — тот еще аттракцион. Люди, чья плоть деградировала до низшего уровня (более семи смертей), без разбора бросаются на окружающих. Пока что я видел только три вида плоти: нормальную — это по сути антропоиды, только с незначительными нарушениями во внешности, умершие не более двух раз — здесь таких единицы; люди с деградировавшей плотью больше похожи на монстров, но они еще сохранили форму, не стали бесформенной «низшей» плотью. Случалось мне повидать и такую: существо плыло по воздуху, из его абсолютно бесформенного тела, больше напоминающего мясной фарш, выпирал небольшой бледно-желтый глаз овальной формы, лихорадочно вертящийся из стороны в сторону, вероятно, осматривая местность в поисках подходящей жертвы. Каким образом оно расправлялось с ней, я даже боюсь представить.

Покидаю кухню. Из растрескавшихся стен прихожей медленно сочится жидкость, чем-то напоминающая нефть, от одного запаха которой желудок выворачивается наизнанку. Едва сдерживая резкий приступ тошноты, я высадил ногой ветхие двери, и немедленно покинул квартиру.

Сейчас улицы Севастополя мрачны и безлюдны. Здесь воцарилось давящее чувство бездыханности. Будто в городе все давно мертво, и ты постепенно погибаешь вместе с ним. Я уже испытывал подобное, находясь под воздействием аномалии, только здесь это ощущение вознесено в сотую степень, будто сам город и являлся источником этого зла.

Мимо неспешно пробегает психоделическая коробка, трудно представить, что «это» когда-то было человеком. Свое название, по всей видимости, она получила за специфическую форму туловища-параллелепипеда. Поверхность коробки была усеяна редкими длинными волосами и десятком глаз разной формы и цвета, зрачки хаотично двигались, абсолютно независимо друг от друга. Из дна коробки росла дюжина ног разной длины и конфигурации, одни чем-то напоминали собачьи лапы, а другие были больше похожи на вытянутый конус. Обладая таким неоднозначным средством передвижения, коробка перемещалась очень медленно и неуклюже, что, собственно, делало ее не менее опасной.

Главное правило при встрече с ней — не заглядывать в глаза, которые расположены у коробки по всему телу. Стоит только на секунду потерять концентрацию, и ты уже во власти рекурсивных галлюцинаций. Пока будешь блуждать бесконечными коридорами иллюзий, она медленно сожрет твою кожу.

Возле приоткрытого канализационного люка «восседает» обезглавленное тело недочеловека. Труп совсем свежий, но мухи уже принялись его обрабатывать. Головы поблизости нет, подозреваю, что убившее его существо забрало трофей и скрылось где-то в канализации. Не секрет, что симбиотическое оружие — весьма ценная вещь. Какая-нибудь из частей плоти, например глаз психоделической коробки, может послужить оружием для другого обитателя Севастополя. Не сбавляя ходу, продолжаю идти дальше по изрешеченному тротуару.

Деревья в Севастополе выглядят не менее странно, чем его обитатели. В разорванной грудной клетке дерева аритмично бьется сердце. Очень странно, когда деревья наблюдают за тобой… Вдалеке вижу Черный Квадрат, место, где обитают мои наставники: наблюдающий за временем, наблюдающий за пространством и наблюдающий за материей. Они являются неотъемлемой частью самого города, так как в буквальном смысле срослись и ним. Каждый из них побывал за двадцатью двумя дверями и обрел невообразимую силу. Но кто-то или что-то, чье могущество не вписывается ни в какие рамки, умышленно держит их в оковах разлагающейся плоти.

— Глазки, — хрипя, произнес проходящий поблизости слепец, — я чувствую глазки, они где-то рядом.

Он начал аккуратно пробираться ко мне, минуя все преграды. Антропоморфный уродец с желтушной кожей, распухшими ногами, и растущими по всему периметру туловища тонюсенькими ручками, многие из которых были оторваны либо отрезаны. В силу физиологических причин тот не мог ходить прямо, и был постоянно наклонен вперед примерно на 30 градусов. Из неаккуратно зашитого рта свисали густейшие кровавые слюни. Мне рассказывали про него. Бедолага одержим желанием найти себе новые глазные яблоки, и, видимо, только что обнаружил подходящего реципиента.