— Как же я без него буду то? Пропаду-у-у! — взвыла женщина средних лет, но ближе к первой половине возраста, когда принято считать, что ещё не все потеряно.

«В этом возрасте женщина наиболее опасна, так как уже способна на эксперименты. Созрела», — предостерёг внутренний голос, но кто бы его слушал?

Испугавшись, что плачущее эхо подъезда сделает его невольным соучастником преступления со слов соседей, Боря обнял расстроенную женщину. И к груди прижал. Чтобы теплом поделиться и шерстью заодно. Ему не жалко. А к запаху курева лучше сразу привыкнуть. Другим муж не вернётся. Только прокуренным. С возможными татуировками на теле. С той лишь разницей, что сам нанёс или нанесли.

Яна, вместо того, чтобы о возвращении арестанта подумать, вдруг голову подняла, и прошептала горячо:

— Борис… вы слышите, Борис?

И сразу ей от того говора веры стало больше. Потому что искренне говорила, на разрыв души каждое слово раздавалось:

— Я же в разнос без него пойду.

— Разнос? — Боря попытался представить, как женщина вдруг толстеет, и вширь раздаётся, заедая горе и приобретая второй подбородок автоматически.

Но ведь и обратный процесс может произойти — схуднёт с горя. Поэтому правильнее всего на месте остаться. И ничего не менять.

— Да не, не пойдёте, — заявил он, подумав.

Женщине лучше всего в стабильности оставаться.

— Пойду, говорю! — уверила она, споря. — Налево пойду!

— А может не надо налево? — на всякий случай уточнил Борис, в спор тот вступать не желая. Заденет ещё тонкие трепетные струны души, порвёт чего ненароком, потом клей и оправдывайся. — Может лучше направо? Ну, туда, куда правильно.

Она отшатнулась и в глазах как будто свет озарения появился.

— А ведь точно, Борис. Налево он сам ходок! — уверила она. — А моё дело правое. Я же теперь женщина-одиночка. Мне… выживать надо!

— Но не мать-одиночка? — прошептал в ответ Глобальный на всякий случай, как будто это имело какое-то значение для женщины, что всё давно решила секунд пять назад.

— А вы правы, Борис, — добавила она тут же. — Годы то уходят, я не молодею. И матерью пора стать. Чего я всё жду и надеюсь? А?

Пока Боря искал ответы, Яна вдруг рукой за пах приобняла, и ладошку сжала. На вид хрупкая, а силы в ней столько оказалось, что не отвертишься. Боря только «оп» добавил, когда пальцы сомкнулись.

— А? — повторила она, но мягко как-то, с человеческим подходом.

— Не надо херасмента, — пропищал Боря более низким голосом, за целостность структур опасаясь.