Сестра вздохнула и добавила козыря, выигрывая эту партию:

— Да знаю я, чего он о той семье печётся, мам. Ту бабу они с батей… ну… поделить не могут.

— Ты чего… городишь, — почти вновь потерял голос Боря от такого вероломства. Задушить бы ту гюрзу подколодную. Такие люди вообще на свет появляться не должны. А он же всё уступил первый ей. Живи, кайфуй. А она? Чем она ответила? В спину бьет?!

«Вот она — женская солидарность в крайнем проявлении, помноженная на семейные узы», — подсказал внутренний голос.

— Как чего? — усмехнулась сестра. — Налила я бате как-то вечером. Он и выложил мне правду матку. Говорит мол, не знает, что теперь с Натахой делать. Боря в неё мол… влюбился. А та дура и давай их сравнивать. У кого, мол, больше… положительных качеств. Младшенький то наш… победил, выходит.

Боря тут же краской покрылся. Будь окно открытым, туда бы и сиганул с пятого этажа. Потому что пол под ногами почему-то не проваливался. Или это сестра должна в ад попасть после таких слов?

«Её там точно черти ждут!»

Мать от накопившихся эмоций торт подхватила и подскочила, чтобы на голову его Боре надеть. А то и одеть. Тут уж как экспозиция получится.

— Так вы что же… в два смычка её жарите там?! — заявила мать и на Борю двинулась, тортом шоколадным угрожая. Уже без обёртки. С розочкой розовой дурацкой по центру.

Боря к холодильнику прижался, предчувствуя неизбежную развязку. Но тут дверь в коридоре вдруг распахнулась, никем на суете не закрытая. А там отец с букетом хризантем наперевес вошёл.

И главное, в обуви сразу на таран пошёл, на жену то есть. И как воскликнет, лицо цветами теми прикрывая.

— Галина! Я всё осознал! Давай снова вместе жить! Не было слаще жизни, чем с тобой!

И цветы протянул, голову склонив и не смея в глаза смотреть. На ботинки смотрит, что в грязи все. Натоптал же. Но если бы не натоптал, то пройти бы не решился.

А если эту малость ему простят, то он простит всё всем и сразу.

— Сейчас я тебе устрою ту жизнь-то! — заявила в ответ мама и в один замах торт швырнула. Тот цветы смёл и по лицу супруга законного съехал слоями.

Тишина в кухне снова возникла. Стоит батя, лепесток хризантемы жуёт, кремом шоколадным закусывает, с усов собирая корж и розочку.

— О! — заявил Пашка, к розочке той тут же потянувшись.

Но слишком резкий рывок оказался, спортсмену юному не под силу. И чтобы снять возникшие семейный разногласия, дристать в колготки юный атлет начал. От потуг и усердия.

Дуня тут же заохала, к проходу рванула:

— Дорогу! — кричит она, а под ноги не смотрит. Потому что пердёж оглушает, координацию сбивает. Да и не часто торты под ногами на кухне валяются.