— У меня ещё полчаса оплачено, — заявил очкарик, подёргивая стручок то ли на Борю, то ли на шевеления на кровати почти бесформенного тела с натёртыми отверстиями, что не сразу желали закрываться. — Но ничего, если трахнешь, я сверху ещё доплачу. Сто баксов. А?
И он повёл карточкой перед веб-камерой.
Боря в ответ устало поднял барсетку, достал портмоне и развёл веер из пятитысячных купюр, всем видом давая понять, что ему это не интересно. Более того, он готов облегчить участь других работников.
— Давай ты просто счёт на остаток по времени выставишь, я завтра оплачу, когда она проснётся.
— Ого, а ты кем работаешь? — удивился мужик и даже перестал теребить, так как сделка расторгнута. И не всё оказывается можно купить.
— Я сантехник, — ответил гордо Борис. — Русский сантехник.
С улыбкой победителя он выключил компьютер из розетки. А затем с чувством выполненного долга разделся, взял одело на двоих, лёг рядом с Яной, и подгрёб ту под себя.
Яна сначала заворочалась, но прижавшись холодной жопкой к тёплому паху, успокоилась, вздохнула и впервые за день по-настоящему расслабилась.
Сон овладел комнатой.
Глава 26 — Боря, как ты вырос!
Яна проснулась от того, что на кровати стало слишком просторно. Пощупав область позади себя, она тяжело вздохнула. Так как любая женщина, не терпела пустоты. Что рядом, что по жизни, ей нужен был мужчина. Суть женщин в наполнении пространства смыслом. А если нет у мужчины рядом женщины, то какой смысл в его существовании? Баловство одно.
«Привиделось что ли?», — подумала Яна, пеняя на ночные грёзы.
Но тут на кухне раздался грохот посуды. И с лёгкой тревогой подскочив с ложа, она вдруг поняла, что полностью голая. Кто же ночью позаботился о ней и полностью раздел?
Гоняя эту мысль по кругу, она накинула на себя халат и медленно прошла на кухню, откуда пошёл запах яичницы.
— Боря?! — то ли с удивлением, то ли с восторгом воскликнула она.
Утренний сантехник стоял к ней в пол-оборота, сверкая мощной ягодицей. Стоило признать, что скрывалась та за семейными трусами. Но была внушительно-обозначена, что немало пробуждало аппетит пресыщенной развратом, но голодной душевно женщины. Да только и тело говорило с ней. Область ниже лобка хозяйки, например, намекала, что неплохо бы отдохнуть день-другой, а потом уже «о-го-го», и «давай!».
Боря, коварно не замечая этих намёков в голове Яны, орудовал деревяшкой. Ночной гость гонял яйца с колбасой, переворачивал хлеб и предварительно обжаренный лук по сковороде. Из одежды на нём так же был передник с принтом сисек.
Повернувшись на звук зевка пробуждающейся женщины, он улыбнулся и заявил:
— Доброе утро. Умывайся и давай завтракать.
Яна застыла на месте, не веря ушам своим. Антон за всю совместную жизнь ни разу не сказал ей «доброго утра» и уж тем более ни разу не приготовил завтрак. Один раз, правда, заказал суши. Но те привезли вчерашние, так как «японские мастера» узбекской национальности отказывались готовить из до рассвета. И дали, что дали, с засохшим рисом и заветренной рыбой. Тот завтрак тут же отправился в помойку.