Разве можно было согласиться на эту просьбу? С другой стороны, кому еще поручить пытки? Гномы допрашивать не умели. Подгорный народ чурался этого ремесла просто из-за того, что их главные враги дроу уж слишком хорошо в нем преуспели. Люди часто определенными навыками владели, но вот Айлин к их числу не относилась, здесь и спрашивать не стоило. Кацуми — возможно. Что таится за душой этой лисы, я и сам не знал, однако отчего-то проверять не хотелось. Что же касается меня самого… Нет, я бы пытать не смог. Уже пробовал и так и не сумел преодолеть внутренний протест. Одно дело убить, но медленно причинять боль… Даже отъявленной мрази, даже тому, кто этого заслуживает, я был не в силах. А значит оставались только эльфы и Тельдрен, как самый умный из них. Ранее он меня никогда не подводил. Так может быть ему довериться и сейчас?

— Купец должен остаться в живым и не покалеченным. При этом сохранить рассудок. Лучше всего, если следов пыток на нем вообще будет не видно. С охраной можешь поступать жестче, но они также должны остаться живыми. Нам потребуется предоставить их на суд, а показания сумасшедших не будут иметь силы. Ты понял меня Тельдрен?

— Я понял, тан. И сделаю все правильно. Мы, лесной народ, знаем способы, как пытать, не оставляя следов. И я буду сдержан ради того, чтобы нанести этим ублюдкам наибольший вред. Чтобы остановить и покарать, — голос Тельдрена был холоден, слова ложились точно могильные плиты. И я поверил, что он и вправду сможет сдержать гнев. Просто ради того, чтобы мстить и дальше.

...

Разноголосый шум раздавался над лагерем. Лязг железа, конское ржание, приглушенные, едва слышные крики боли. То Тельдрен взялся за работу, как только выдалась такая возможность. Прислушиваться я не стал. Обо всем, что станет известно на допросе, следопыт доложит, ничего не утаит. А слушать вопли пытаемых мне было не более приятно, чем пытать самому. А потому я с радостью отдалился от места допроса к краю лагеря, где шум сменился на более умиротворяющий. Здесь вместо гомона воинов звучал тихий голос. Нежный, убаюкивающий. Обещающий безопасность родного дома, уют и покой. Все то, чего не было и не могло быть в военном лагере, вставшем у стен вражеской крепости. Однако он непостижимым образом действовал на слушателей. На огромного бурого медведя, прикорнувшего на траве, на одиноко сидевшую Айлин, устремившую свой взор куда-то вдаль и, главное, на детей, обернутых хвостами.

Трое крох, по виду не старше семи лет, зарылись лицами в рыжий мех и безмятежно спали. И во сне не испытывали страха или тревог, что было удивительным, учитывая то, что они пережили за этот день и несколько предыдущих. Но видно оказалось, что в Кацуми скрывается еще один талант, раз она всего за несколько часов смогла завоевать доверие детей. Я бы так не сумел. В настоящий момент их вид вызывал во мне самом тревогу и скопище вопросов. Ключевой из них был — «Зачем?». Зачем Гильдии потребовалось торговать детьми?

Нет, в этой конторе работают не святые, далеко не святые. Многие из торговцев способны даже своих собственных детей продать за хороший барыш, не то что чужих. Однако тем не менее я никогда не слышал о том, чтобы Гильдия взаправду занималась детской работорговлей. Ведь никакая прибыль не стоила тех репутационных потерь, что возникали в случае раскрытия такого бизнеса. Это ведь даже не торговля эльфийскими рабынями, это многим хуже. Князья леса готовы будут вырезать целые представительства Гильдии в случае доказательства их вины. Просто потому, что дети для них священны, особенно дети их народа. А в том караване были эльфийские дети, пусть по обгорелым трупам и невозможно было понять сколько именно. Выжило же только двое.

Опасный, не нужный риск и тем не менее на него пошли. И приложили очень много стараний для реализации своих целей. Чего только стоит похищение множества детей, которых лесной народ берег как зеницу ока. А та легкость, с которой от них решили избавиться? Возникало впечатление, что это был далеко не единственный караван с подобным грузом. Хотя возможно, что у этой легкости имелось иное объяснение. И все же зачем? И кем была заказчик? Он должен был быть достаточно богатым и могуществененным, чтобы организовать такую операцию. И почему Гильдия пошла у него на поводу? Может быть она тут вообще не причем? Купец ведь мог и солгать. Море вопросов и остается надеяться, что вскоре я получу на них ответы.

— Они крепко уснули, — раздался тихий голос Кацуми.

— Я была бы рада услышать еще одну песню, — смущенно сказала Айлин. — Ее слова мне не понятны, но они навевают мысли о доме.

Облокотившийся на спину своего медведя, сидевший рядом гном, также пробурчал что-то одобрительное. Заросший бородой, закованный в тяжелые доспехи, Дори не мог признать, что ему нравятся столь причудливые мелодии, а потому слушал тихо, стараясь слиться с окружающей обстановкой. Разумеется, у него это плохо получалось.

— Ты хотела бы вернуться? — спросил я у Айлин, решив воспользоваться возможностью узнать о девушке больше.

— Да, но я не имею возможности это сделать. Приказ настоятеля был однозначен, и даже отец не мог ему возразить.

«Даже отец». Интересно, кем же он все-таки являлся? Хотя этот вопрос нужно будет задать позже, когда у нас установится большее доверие. А пока следовало сообщить собравшимся здесь о наших планах.

— Сегодня ночью мы атакуем форт.

— Ночью? С чего бы? Нежить прекрасно видит в темноте, да и спать ей не требуется. Так отчего нам спешить? — спросил Дори. — Не лучше ли дать остроухим стрелкам возможность проявить себя днем?

— У нежити нет преимущества перед гномами. А эльфы, благодаря своему великолепному зрению, способны попадать в цель и ночью, им придется сложнее, но они справятся. Что же до спешки… Мы не можем терять время. Час назад был захвачен Гнесин. А значит чернокнижник может прийти и в подземелье.

Новость была встречена мрачным молчанием. До сего дня мой путь был чередой побед. Порой оплаченных кровью, но побед. Еще вчера я владел пятью селениями, пусть одно и было вымороченным. Однако увы, успех не может длиться вечно. Как не продумывай ходы, как не пытайся заделать бреши, а неудача тебя настигнет. И враг это доказал, выбив самое слабое звено в цепи моих владениях. Человеческое поселение, присоединенное четыре дня назад. И оставалось надеяться на то, что Кинрэд или Сторм не падут следом, пока я сражаюсь с некромантом.

— Я надеюсь, что вы, насколько это возможно быстро, освободите деревню людей? — спросила Айлин.

Жрица смотрела пристально, не мигая, возможно подозревая, что я не слишком пекусь о благополучии ее народа. В чем-то она была права. Гномы и эльфы мне действительно были ближе. Возможно причина была в том, что и первые и вторые, в отличии от людей мира Лендлордов, не являлись религиозными фанатиками, может из-за некой раболепности что имперцев, что служителей Древних богов, перед власть предержащими. Впрочем, временно оставить Гнесин врагу я был намерен не из-за своего отношения к людям. Как бы еще это решение объяснить служительнице Владыки Света?