– Шевелись чОрт! – рявкнул басом в самое ухо кто-то невидимый справа сзади. Дальше все было "как в кино", хотя нет, скорее в компьютерной игре DOOM, в которую приходилось иногда "рубиться" с коллегами в обеденный перерыв по сетке, но только в режиме демонстрации. Тело выполняло всю работу "на автомате", без его, Сашки участия, вот только боль, холод, страх – такого в той игре не было! Наверху на рее он вместе с другими что-то держал и подвязывал, руки сами ловко манипулировали <веревочками и шпеньками, потом всех согнали вниз, но и там работы хватало. Подгоняемые свирепым матом команд матросы метались по качающемуся кораблю, что-то крепили, что-то крутили, судно отчаянно скрипело, нет, даже скорее стонало всеми сочленениями, словно умирающий человек в агонии. Массы, перекатывающейся через палубу, воды постоянно ободряли работающих людей холодным душем. Рядом в волнах болтались еще две такие же "яхты". Рев ветра и раскаты грома сливались с шумом и плеском волн, обдававших пеною всю палубу. Молния на мгновение освещала мачты корабля, темное, почти черное, волнующееся море и седые гребни огромных волн. Судно раскачивало, как детскую колыбельку, и оно прыгало по волнам, то поднимаясь, то погружаясь в морскую пучину. Наконец наступил момент отдыха, вроде бы все убрали и закрепили, промокшие насквозь люди сгрудились возле какой-то кадки, кутаясь в потертые рваные шинели, к удивлению Александра некоторые попытались закурить трубки, другие что-то бормотали, поминали святых или просто ругались, не разобрать. Молодой матрос стал громко, с каким-то надрывом молится, и ему тут же щедро влепили затрещину, да и не одну.

– Чего воешь, окаянный? Душу всю надорвал! Я те еще…, – разошелся седой боцман, – сейчас за борт сукина сына выкину!

– Да уж, народ тут собрался тихий и богобоязненный, недаром видать так кораблик назвали "Три святителя", – отметил для себя наш "моряк", – а ведь все равно утонем на хрен, дело похоже к этому идет, а я дурак обрадовался, что не упал с рея. Там хоть быстро, а так помучаешься еще несколько часов.

Постепенно усталость дала себя знать и на какое-то мгновение победила ноющую боль в пострадавшей руке, и тогда он буквально свалился в короткий сон, прямо там, у мачты, где стоял. Словно сквозь вату, откуда-то издалека его настойчиво звал знакомый женский голос.

– Черт, это Света, но откуда, почему она здесь? – юлой вертелась в голове дурная тяжелая мысль, но слух продолжал радовать галлюцинациями, – а вот и заговорил Сергей, кажется, ее успокаивает?

С невероятным усилием открыв глаза, словно веки налились свинцом, Сашка вдруг дико заорал от радости, разглядев плафон люминесцентной лампы на потолке. Черта с два, он не утонет, он дома, все ЭТО просто кошмар, галлюцинация, бред! Потом он еще долго приходил в себя, одновременно разглядывая комки старого серого поролона, зажатые в кулаках.

– Один в правой, один в левой, надо же, выдрал из этого слежавшегося до состояния камня древнего ложа? Прямо сквозь толстую кожу и клеенку, – взгляд невольно блуждал по комнате и лицам собравшихся, на шум прибежали Сергей с Игорем и еще пара каких-то "врачих", – Я случайно Свету, не ударил, пока тут в себя приходил?

Нет, слава богу, в порядке она, только бледная, белее своего халата. Медицинские тетки недовольно пошумев ушли, Игорь поспешно захлопнул за ними дверь. Светлана тем временем осторожно присела рядом на краешек кушетки.

– Саша, как ты нас напугал! Как ты себя чувствуешь? С тобой все в порядке?

– Как видишь живой, – с трудом выдавил он из себя, и тут неожиданно вырвалось, – Серега, будет тебе Нобелевка, получилось! Я там был! Там на этих чертовых "Трех святителях"…

– Я такси вызвал, поедем ко мне в гостиницу, опишешь все подробно, на свежую голову… иначе, забудешь.

И только тут в первый раз до нашего героя дошло, что он теперь ичего в этой жизни забыть не сможет, даже если захочет.